Неистовый - Л. Дж. Шэн

Дин тут же последовал за ним, и я не успела моргнуть, как Джейми и Вишес тоже исчезли со своих мест.

За каждым столом тут же начались бурные обсуждения произошедшего. Папа попытался успокоить бурю, громче, чем необходимо, призывая всех сохранять спокойствие.

Интересный подход.

Рози: Что случилось?

Дин не ответил.

По венам со скоростью марафонца разносилась паника, а голове вспыхивали самые ужасные предположения. Неужели что-то случилось с Луной, дочерью Трента?

– Иди и узнай, что происходит. – толкнув меня в ребра, озвучила мои мысли мама. – Твоя сестра беспокоится. А я не хочу, чтобы она волновалась.

Я поднялась на ноги и торопливо направилась ко входу. Мне не особо хотелось совать нос в чужие дела, но еще меньше хотелось спорить с мамой. Кроме того, кому-то следовало узнать, что случилось. Жаль, что именно мне выпала эта роль.

Я вышла в белый, просторный переход, который уже подготовили к выходным, по двум сторонам от которого раскинулся дикий сад, виноградники и искусственные водопады, окруженные живописными пейзажами.

А впереди, на лестнице, ведущей в бальный зал, сидел Трент Рексрот. Его лицо побледнело, руки дрожали, а в глазах поблескивали непролитые слезы, отчего он совершенно не походил на сильного и уравновешенного мужчину. Футбольный герой-пустышка превратился в красавца-миллионера, который всего добился сам.

– Она, черт побери, не могла так со мной поступить. Какого хрена! – бормотал он, закрыв лицо ладонями.

– Что ты здесь делаешь? – увидев меня, спросил Вишес. Он, как Дин и Джейми, сидел на корточках рядом с Трентом, положив руку на спину поникшего друга. – Возвращайся обратно.

– Не смей, черт побери, так с ней разговаривать, – скаля зубы, набросился на Вишеса Дин намного агрессивнее, чем следовало.

– Милли волнуется, – застыв на месте, объяснила я. – И меня отправили узнать, все ли в порядке.

– Ничего не в порядке. – Джейми поднялся на ноги и принялся расхаживать из стороны в сторону.

Его тело излучало ярость, но он не стал делиться какими-то подробностями. Дин тоже встал, неторопливо подошел ко мне и, сжав мою руку в теплой ладони, проводил меня обратно в пустой холл, ведущий в бальный зал.

– Родители отправили меня на разведку, – объяснила я, чувствуя, как румянец расползся по моим щекам.

Кто, черт побери, эта девушка и что она сделала с моим прежним «я»? Мне бы хотелось вернуть все обратно. Она бы знала, что ответить на то дерьмо, что вывалил на нее Вишес.

– Не обращай внимания на этого идиота. Ты не сделала ничего плохого. – Дин провел ладонью вверх и вниз по моей руке, отчего по коже расползлись мурашки. – Скажи Милли, что все в порядке.

– Но так ли это? – Я приподняла бровь и склонила голову набок.

– Нет, – скрипнув зубами, признался он.

В тот момент он выглядел таким ранимым, что я даже усомнилась, действительно ли вижу перед собой Дина Коула. Обычно его окружал ореол непобедимости и самоуверенности, который он с друзьями демонстрировал, как платиновую банковскую карточку.

– Что случилось? – спросила я, поддавшись к нему, вопреки своей воли.

– Вэл ушла, – опустив голову, сказал Дин и запустил пальцы в волосы, после чего потянул за них. Уверена, кожа на его голове загорелась от силы его хватки. – Она, черт побери, просто ушла, Рози. Няня нашла Луну одну в пустой квартире без единого намека на одежду или обувь матери. Малышка сидела в переполненном подгузнике и плакала навзрыд. Черт знает, сколько времени она так провела и когда в последний раз что-то ела. Она плакала так сильно, что потеряла голос. Няня отвезла ее в больницу на обследование. Трент через час полетит за ней, а затем привезет сюда.

– Господи. – Я прикрыла рот рукой.

Резкие черты скулы окрасились в красный цвет, а в выражении лица появилась настороженность. На секунду мне показалось, что он добавит что-то еще. Или даже заплачет. Пустит хотя бы одну одинокую слезу, которая сорвется с его ресниц, словно человек, прыгнувший со скалы. Но Дин не сделал ни того, ни другого. А вместо этого расправил плечи, вновь окружил себя ореолом самоуверенности и прочистил горло.

– Честно? Это к лучшему, – сказал он.

Что? Эти слова удивили меня так, словно я получила шлепок по заднице.

– Не все рождены быть родителями. И для Луны так будет лучше. Было бы хуже, если бы Вэл свалила, когда малышке исполнилось бы шесть или семь. Держу пари, она даже не будет беситься из-за нее, когда вырастет.

Целую секунду я молча смотрела на него – пристально и внимательно, – пытаясь прочесть эмоции, появившиеся на его лице. Но так ничего и не поняла. Слишком много чувств там смешалось, слишком много сожалений, слишком много всего в одном измученном выражении.

– Не смотри так на меня, Рози. Просто поверь. Луне не нужна Вэл.

– Хорошо. – Я прижала его голову к изгибу своей шеи и стиснула в объятиях. Боль просачивалась сквозь его сильное тело, и я охотно вбирала ее, подстегиваемая потребностью помочь ему. – Все в порядке Дин.

– Это к лучшему, – повторил он, сдавленным от боли голосом.

Я ослепла. Растворилась. Разлетелась на кусочки и опала на пол, словно конфетти. Мне хотелось разгадать, что Дин чувствовал, и проглотить, как горькую пилюлю. Это совершенно ему не подходило. Дин Коул, которому так нравился алкоголь, дурь и ничего не значащий секс, никогда не печалился.

Он походил не на Сириус.

А на планету Земля.

Был кислородом.

Всем в мире.

Он спрятал свое лицо на моем плече, пока я все ближе притягивала его к себе, пока между нами не осталось и сантиметра пространства. Мы растворились друг в друге. Стук его сердца отдавался на моей коже, мои волосы щекотали его нос, а его пальцы стискивали мою талию. Сейчас наши тела сплелись сильнее, чем в красном пикапе.

Дин не проронил ни слезинки, но это не означало, что он не плакал. Он плакал, и я плакала вместе с ним. Из-за Луны, которой едва исполнился год и которая пережила что-то настолько травмирующее, чего не испытывает большинство людей за всю жизнь. Из-за Трента, которому судьба часто подкидывала испытания, заставляя взрослеть. И еще я плакала из-за себя. Потому что в этот момент поняла, что частичка меня уже принадлежит Дину Коулу, как бы я этому ни противилась. Я никогда не переставала любить его. Ни на одно чертово мгновение. Я просто убедила себя, что мне на него плевать.

Вот только это было совсем не так. До сих пор.

Дин

Из печали прорастает жизнь. Так всегда говорил мой отец.

Эту ночь я спал в комнате Рози.

Мы не занимались сексом. И не лапали друг друга. Мы даже не целовались.