Королева Бланка - Владимир Москалев

— Повернут коней и уберутся восвояси. Я бы, во всяком случае, поступил именно так.

— Королева-мать не дурнее нас с вами, а потому ни о каком войске не может идти и речи. Ей важны эти переговоры — она хочет мира. Но этим самым, догадываюсь, она даёт последний шанс тем, кого она называет мятежниками, ибо в случае их третьей неудачи она уже не станет церемониться ни с дядей Людовика Девятого, ни с правнуком Людовика Шестого, ни, тем более, с Лузиньяном. А ведь тот был предан Людовику Восьмому, сражался вместе с ним против англичан.

— Что заставило его изменить короне? — полюбопытствовал Пернель. — Слышал я, его жена, бывшая королева Англии, чересчур горда своим прошлым и вертит новым мужем, как ей вздумается.

— Лузиньян попал под жернова, которые не остановятся, пока не перемелют всё зерно в муку. Ей ли подчиняться какой-то даме из Кастилии? Вот в ком кипит зло, плеская через край, как бурлящая вода в котле. То, что Лузиньян с нами — её рук дело. Она боится усиления королевской власти в Аквитании, рядом с которой её графство. Не удивлюсь, если однажды она устроит покушение на жизнь кастильянки.

— Что ж, мне всё понятно, — кивнул Пернель. — Остаётся решить один вопрос: стоит ли Моклерку и Лузиньяну соглашаться на супружеские союзы своих детей с королевскими? Что скажет король, узнав, что его захватили в плен те, с кем он подписывал брачный договор?

— Откуда у него появятся такие сведения? — возразила мадам де Тортевиль. — Единственный, на кого падёт вина, — его дядя Филипп, который возглавит заговор, а в дальнейшем станет диктовать племяннику свою волю. Что касается брачных союзов, то этот вопрос пусть решают те, кого это напрямую касается — граф де Ла Марш и Пьер Моклерк. В любом случае им нечего опасаться холодных стен Луврской тюрьмы. В Корбейле соберутся лишь представители дома Дрё — принцы, графы, их друзья, — словом, те, кто недоволен. Моклерк, хоть и принадлежит к этому дому, окажется непричастен к мятежу. Будет даже лучше, если он выразит своё согласие при встрече в Вандоме — это удвоит его невиновность. Теперь вам понятно, виконт? Я спрашиваю, всё ли вы поняли?

— Да, баронесса, — твёрдым голосом ответил Пернель.

— Надо ли вам повторять?

— Я передам графам Дрё всё то, что услышал от вас.

— Я нарочно не стала писать писем, хотя и собиралась поначалу это сделать. Никогда не знаешь того, что может случиться в дороге. На вас могут напасть разбойники. Ваша жизнь им не нужна, зато их очень заинтересует содержимое вашего кошелька и, быть может, ваша одежда. Что будет, если они обнаружат у вас эти письма? Они постараются продать их подороже. Кому же? Королю или тому, кто ему служит. Там не проставлены были бы имена, но лиц, скрывающихся за ними, легко бы отыскали. Итак, виконт, если вы хорошо всё запомнили, поезжайте с Богом.

Адалария бросила взгляд на порог комнаты.

— Надеюсь, Бребан, тебе тоже не придётся повторять?

— Не придётся, — коротко ответил слуга.

— Очень хорошо. Ты поедешь другой дорогой. — Она вновь повернулась к собеседнику. — Мера вынужденная: не вы, так он доберётся.

Кивнув, Пернель поглядел в окно.

— На дворе непроглядная темень. Мы отправимся утром, к вечеру, думаю, будем в Дрё.

— Если нет, ночуйте на первом же постоялом дворе. Ночь — не союзница в таком деле. И наденьте по две кольчуги — на всякий случай.

— Жаль, никто не посоветовал мне сделать этого десять лет тому назад, при осаде Дамиетты.

— Вы имеете в виду крестовый поход? А что случилось тогда? Вы были ранены?

— Сабля сарацина рассекла мне грудь от плеча до бедра, наискось. Мой меч сломался, и я не смог отразить удар. Мне чудом тогда удалось выжить. Проклятый шрам до сих пор даёт о себя знать: ноет к перемене погоды.

— Надеюсь, это не помешает вашему путешествию. А теперь доброй вам ночи, виконт, и да хранит вас Бог.

Осенив обоих крестным знамением, Адалария вышла из дома. Пять теней отделились от дерева и двинулись вслед на ней.

Ждать пришлось долго. Больше месяца прошло с тех пор, как Бланка отослала гонцов. Наконец они вернулись с радостным известием: Пьер Моклерк и граф де Ла Марш дали своё согласие на встречу в Вандоме.

Бланка облегчённо вздохнула: если они решатся заключить брачные союзы, стало быть, готовы примириться с ней, признать её как своего сюзерена. Коли так, то Генрих Английский, потеряв двух столь сильных союзников, не рискнёт продолжать войну. Вот и настанет мир. Надолго, нет ли, но настанет. Он был ей нужен. Она никак не могла выбрать время для того чтобы, объезжая домен с молодым королём, слушать жалобы на недобросовестных чиновников, творить скорый суд и осуществлять контроль над ведением хозяйственных дел каждого города и сеньории. Недавно на Королевском совете она узнала о злоупотреблениях властью прево и бальи, о неоправданных растратах, незаконных поборах и вымогательстве крупных сумм у держателей аллодов. Теперь, если ей удастся прийти к соглашению с непокорными феодалами в вопросах брачных союзов, она заключит мир и у неё появится время для занятий делами королевства.

Однако переговоры не принесли Бланке желаемого результата. На просьбу выдать дочь Иоланду за брата Людовика, Жана, Моклерк отреагировал самым неожиданным образом: потребовал Авранш и Мортен. Бланка возмутилась — неслыханное нахальство! Ему бы вознести хвалы Господу за то, что его не предали суду в деле Шинона и Беллема, а он смеет ещё выдвигать требования! Ведь он мог лишиться всех титулов и званий. Но он не желал распоряжаться судьбой своей дочери, не получив за это солидного вознаграждения от французского короля, ведь Иоланда была уже помолвлена с Генрихом III. Королева-мать ответила на предложение герцога Бретонского решительным отказом. И в это время она дала себе зарок в будущем не либеральничать с этим мятежным вассалом, если он ещё раз выступит против неё. Её свёкор с высоты небес указал ей путь — Луврский каземат!

С Лузиньяном дело обстояло не лучше. Бланка предложила ему два союза: первый — его пятилетний и старший сын Гуго и её двухлетняя дочь Изабелла; второй — его дочь Агнес, трёх лет, и её шестилетний сын Альфонс. Услышав это, Лузиньян не стал торопиться с ответом, выжидающе глядя на собеседницу: очень уж расщедрилась она, не иначе как потребует за это компенсацию. И не ошибся: она предложила ему вернуть короне Сен-Жан д’Анжели и часть Ониса, примыкающую к океану. Бланке был нужен форпост на подступах к владениям англичан. Территории эти должны были составить одно целое с графством Пуату. То, что просила королева, подарил Лузиньяну Людовик VIII за службу во французской армии в качестве главнокомандующего. Отдавать эти земли Гуго явно не собирался, даже несмотря на такие блестящие партии для своих детей. Его не устраивало такое близкое соседство королевского домена — тот охватил бы Ла Марш и Ангулем уже не с двух, а с трёх сторон. А помолвка — что ж, состоится с другими знатными родами, времени впереди много, дети ещё малы. И он, как и его бретонский союзник, ответил, что не может в одночасье решить этот вопрос, ему нужно время для размышлений.