Судьба, которую изменил случай. Или ещё одна история про попаданку - Станислава Углева

общение с Тьмой было не сном. Значит ли это, что жена орка, Хальнеса, жива и ждет нас в долине. Хотя Тьма мне говорила, что его жена жива.» Мысли путались, кровь отлила от лица, а руки мелко задрожали.

– Что с тобой? – забеспокоился орк. Эльф тоже, заволновавшись, взглянул на меня

      Постаралась взять себя в руки.

– Сон мне сегодня странный приснился, – начала я издалека, решив рассказать орку о жене.

– Поэтому ты так побледнела? – с долей иронии спросил эльф.

– Возможно, – уклончиво ответила ему, споласкивая руки и доставая продукты.

      Пытаясь решить, как дальше продолжить разговор, замолчала

– Элен, не тяни, – немного с раздражением сказал орк, – если я правильно понял, сон был очень правдоподобный или пророческий. Поэтому не молчи, говори, – ещё раз повторил он, чуть повысив голос.

– Ладно, – решившись рассказать все как есть, начала: – Сегодня мне снился сон, в котором я спускалась в долину и увидела там русалку. Её черты показались мне очень знакомыми…

– Эта была Хальнеса, – перебил меня Кархар. Голос его задрожал.

– Сначала она не помнила своего имени, – продолжила я. – Но затем, когда мы с ней прилетели сюда, в пещеру, и она увидела Акату и тебя, – махнула рукой в его сторону. Он опять перебил меня, и с надеждой спросил:

– Это Хальнеса, ведь правда?

– Правда, – смущённо улыбнулась я

– Где она сейчас? – вновь не давая мне продолжить, спросил Кархар.

– В долине, – и больше не давая ему себя перебить, поспешила продолжить: – Карг, это сон, понимаешь, может, её там и нет.

– Мама так и осталась русалкой? – вдруг спросила настороженно Аката.

Не ожидала, что она уже не спит, поэтому вздрогнула и повернулась к ней.

– Я… – смутилась, не зная, как сказать.

– Она русалка? – вдруг спросили все вместе.

Не ожидая такого единения, я выпалила:

– Нет, она стала орчанкой, – и испуганно прикрыла рот рукой, обводя всех взглядом. Увидев, как все облегченно выдохнули, я расслабилась.

Больше разговора о сне и Хальнесе не было. Позавтракав, мы начали собирать вещи, и тут я вспомнила, что хотела дать имя шурху. Подозвав его к себе, спросила:

– У тебя есть имя?

Шурх отрицательно помотал головой.

– Хочешь, я придумаю его тебе? – снова спросила его.

Он опять закивал, только уже соглашаясь.

– Как тебе имя Тимофей, – он настороженно посмотрел на меня, я поспешила продолжить, – можно называть не только Тимофеем, но и Тимом, Тимочкой, Тимошей. – Шурх одобрительно закивал головой и проговорил:

– Я Тим.

В пещере повисла звенящая тишина, но лишь на считанные мгновения. Дери весело засмеялся и радостно пропищал:

– Он умеет говорить, это здорово!

– Да, круто, – согласилась растерявшаяся и шокированная я.

– Что? Круто это как? – неожиданно спросил эльф.

Поняв свой промах с земным жаргоном, поспешила пояснить.

– Это хорошо. Просто там, откуда я, часто слово «хорошо» заменяют словом «круто».

– А-а-а-а, – протянул эльф.

Спуск для меня прошел очень, очень волнительно, практически в полуобморочном состоянии. Мне было безумно страшно спускаться. Ведь стена была практически отвесной, если не считать небольших выступающих камней, как на скалодроме. Единственной моей страховкой была веревка, что соединяла меня с эльфом и орком, которые спускались вместе со мной.

Оказавшись внутри огромного каменного колодца, – так выглядела долина сверху, – я выдохнула и опустилась на колени. И тут услышала уже знакомый мне голос Хальнесы:

– Я вас уже заждалась, – радостно прощебетала она, порывисто обнимая, спустившуюся после меня Акату.

Следующие пару – тройку часов орки плакали, говорили, обнимались, снова плакали. Мы с эльфом не стали мешать. Он занялся с обустройством нашего привала. Я решила пройтись поблизости. Хотелось разведать обстановку. Переноску брать не стала, Габи и Дари улетели в перед «обследовать территорию», а я с Тимом за спиной, направилась к озеру. Уж очень мне хотелось посмотреть на него при свете дня.

Озеро было ещё прекраснее, чем я его видела ночью. Вода в нем искрилась как хрустальная, отражая и преломляя свет сайнес и калии. Берега вокруг него заросли плющом, папоротником и другими красивыми, цветущими растениями. Поэтому тропинку, что вела к берегу, я заметила не сразу, пришлось поблуждать.

В поисках тропы я почти дошла до роскошной лиственной рощи, с незнакомыми мне деревьями. Там-то и заметила тропинку, которая привела меня к берегу озера. Присев на камень, на котором ещё ночью сидела Хальнеса, я засмотрелась на воду. Она завораживала, удивительный пейзаж вокруг восхищал, и я не заметила, как провалилась не то в сон, не то в транс.

В этот раз я стояла посредине храма орков. Он был огромный. Его арочные потолки подпирали кроваво-красные колонны, выстроившиеся в два ряда от входа до алтаря. Кроваво-красными были не только колонны, но и весь зал. Перед алтарём стояли два жреца в черных рясах, с накинутыми на голову капюшонами. В руках один из них держал нож, второй -чашу. Они начали что-то читать нараспев, язык мне казался немного знакомым, но в то же время я не могла разобрать слов. Когда занесённый над головой нож начал опускаться, я поняла: на алтаре кто-то лежит. Бросилась вперёд в попытке защитить невинную жертву. В этот раз я не могла нечего исправить, ведь нож уже вошёл в живот женщины. Кровь алой струйкой потекла на алтарь. Попав в жёлоб, высеченный в алтарном камне, наполнила чашу.

Стоило крови наполнить кубок, как она зашипела, закипела, поднимаясь кровавыми пузырями. Жрец с чашей подошел к статуе высокого, очень мускулистого, мрачного вида мужчины. Руки статуи были протянуты вперед. Вновь что-то нараспев проговорив, вылил кровь на его ступни. Багровая субстанция начала подниматься к ладоням по прожилкам, так напоминающим кровеносные сосуды. Когда она достигла ладоней, над ними заклубилась тьма. Она начала скручиваться. Спустя мгновение над ладонями появилась черная сфера.

Тьма внутри сферы начала клубиться, искриться, а спустя несколько секунд в ней проявилась фигура человека, в которой я узнала себя в том виде, в каком появилась в этом мире. Жрецы напряглись, пытаясь рассмотреть, но тут женщина, что лежала на алтаре, вскочила, из её живота торчал нож. Взглянув ей в лицо, я вскрикнула – это была Хальнеса.

Мне было видно, что каждое движение ей даётся с огромным трудом. Она из последних сил схватила сферу. Прижимая одной рукой рану на животе, второй сферу к груди, бросилась бежать из храма. Не ожидавшие такого жрецы замерли на месте на какие-то несколько минут или секунд. Ей этого времени ей хватило, чтобы выбежать из храма. Опомнившись, они бросились за ней, на бегу призывая послушников для поимки, как они уже считали, жертвы. Бросившись за ними, увидела, как орчанка