Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара - Дмитрий Анатольевич Стешин

ждали Россию». Но большинство — в режиме ожидания.

— Что ждут?

— Наших побед и каких-то подтверждений, что мы не уйдем. И их не бросим на растерзание укропам. Взрослые люди расколдовываются быстрее. В Мелитополе я зажигала Вечный огонь, и там какую-то украинскую рекламу заменили на портреты их ветеранов. А Мелитополь в СССР был на третьем месте по числу Героев Советского Союза! И когда твои деды смотрят на тебя, что-то должно же на сакральном уровне изменится.

— Люди что говорят?

— Агрессии нет. Мне рассказывали, когда в Мелитополь заходила наша колонна, местные специально подходили к военным и говорили: «Мы вам боялись махать, но мы вам улыбались!»

— С безопасностью там есть проблемы? Помню, обещали появление бандеровцев-партизан?

— В Бердянске я в субботу оказалась, очень много людей на улицах, с детьми и колясками, а это главный признак, что все спокойно. С нашими журналистами иногда отказывались говорить, но без агрессии.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Минувший день все ждали выхода с «Азовстали» хотя бы мирных заложников. Россия опять объявила «режим тишины», но «азовцы» вновь устроили возню, стрельбу и перемещение по комбинату. Пресекли огнем из БТРов, загнали под землю. Ночью на «Азовстали» опять что-то происходило — отработала наша авиация. По данным разведки, выходить «азовцы» пока не собираются. Вода у них есть, но вот продуктов осталось дней на 10.

29 апреля 2022 года

«ДОСТАЛО В ПОДВАЛЕ СИДЕТЬ»

За 53-й мариупольской школой старшеклассники уже покуривали в кустах, и меня это зрелище даже умилило. Любая, даже самая ничтожная, примета мирной жизни в этом городе смотрится как знамение, как излившаяся благодать.

Я просчитался, приехал к полудню, к «большой перемене», но оказалось, что уроки в школе сокращенные — по 30 минут.

Меня чуть не снесло бурным потоком детей, выламывавшихся из школы домой. Это стадо юных слонят, бизонов, спасающихся от пожара в прерии, остановить просто невозможно, они сносят и затаптывают все и всех. Мимо меня пронесло барышню с эльфийскими ушами, я успел только щелкнуть фотоаппаратом.

Семиклассник Артем отстегивал от оградки свой велосипед и осматривал колеса. На занятия он приехал с другого конца города, с улицы Куинджи. 53-я — единственная пока работающая школа в Мариуполе. Артем объяснил свой интерес к колесам:

— Пробью, пешком просто не дойду до школы, а сам, наверное, и не починю, клей кончился, заплаток больше нет.

— Соскучился по школе?

— Достало в подвале сидеть.

— Так закончилось все!

— Некуда возвращаться. Квартира сгорела, мы на последнем этаже жили. Весь этаж сгорел, я раньше радовался, что у меня в комнате в окне море, корабли…

Я проницательно уточнил:

— Моряком хотел стать?

Артем вскинулся:

— Конечно!

Я нашел чем его утешить, хоть чуть-чуть. Рассказал, как в детстве каждое воскресенье вставал в шесть утра, чтобы смотреть, как просыпается Угольная гавань питерского порта. А потом этот вид, способный свести с ума любого пацана, застроили многоэтажками, романтика исчезла и ничего с этим не сделать. А квартиру Артема починят, и все станет, как было. Не знаю, поверил ли мне мальчишка. Пока в Мариуполе никто не верит, что город восстановят.

Правда, говорят только об этом, основная тема разговоров всегда и везде — в очереди за гуманитаркой или водой или над самодельной печуркой у входа в подъезд. Их называют «вечными огнями», потому что горят они круглосуточно. Кастрюльки сменяются кастрюльками — в десятиэтажном доме, в подъезде, в среднем осталось человек по двадцать, и каждому нужно что-то приготовить, согреть воду.

Только крышки нужно закрывать плотно, топят эти печурки битой мебелью, и запах горелого ДСП попадает в пищу. Срезанные осколками ветки давно уже собрали и сожгли еще на второй месяц боев, а рубить свои деревья, как в Ереване или Тбилиси, мариупольцы не стали…

РУССКО-УКРАИНСКАЯ РОКИРОВКА

Но пока ремонтировать город начали со школы. Директриса и завхоз бродят по коридору с рулеткой, измеряют оконные проемы. По словам директора, смету нужно сдать сегодня, и тогда уже на следующей неделе привезут и начнут ставить стеклопакеты.

Захожу в школьную столовую, последние, припозднившиеся младшеклассники жадно допивают молоко, смакуют его. Жадно — не метафора, реальность. Учитель информатики Оксана Витальевна говорит мне, что утром малышам давали печенье и бананы, старшим — молоко и пастилу:

— Пока не получается с полноценными обедами, но обещали пригнать полевую кухню. Дети голодные, конечно, особенно из многодетных семей.

Я замечаю, что раз обещали военные — значит, кухня будет.

Школу продолжают не убирать, а драить. Она почти стерильна. Школе повезло — нацбатовцы обошли ее стороной, обстрелы тоже миновали, больше половины стекол уцелели. Во внутреннем дворе разговариваю с замдиректора Натальей Волковой. По ее словам, сейчас в школе 1200 детей, до войны было 1400. Учителей собирали по всему городу, многие приходили сами, из других районов.

— Я сама случайно узнала на «Метро» (главный гуманитарный центр города), что моя школа будет работать!

Самая большая проблема — доучить старшеклассников, поэтому заниматься планируют до июля, чтобы наверстать пропущенные месяцы. Разумеется, боевые действия не прошли бесследно.

— В первые дни дети даже не понимали, что началась учеба. А сейчас я уже слышу, как они смеются.

Спрашиваю главное:

— Что изменилось в школьной программе?

— Часы русского языка увеличились. Раньше было один-два часа в неделю. Сейчас русский язык четыре часа и два часа родной язык. А родной язык у нас русский.

ШАГ В МИР

В холле школы к нам подходит девушка Анна:

— Вы журналисты? Мне очень нужна ваша помощь, надо спасти уникальный архив краеведа Сергея Бурова. В Мариуполе его все знают. Мне на «Метро» сказали — идите в 53-ю школу, там культурный очаг, там помогут.

Девушка говорит сбивчиво, с пятого на десятое, и мой товарищ, опытный и осторожный воин, бросает ей: «Извините, надо посовещаться». Влад отводит меня в сторону и говорит, что девушка ему не нравится, ехать к краеведу не нужно, в городе куча остаточных групп, которые пытаются выбраться и «вы, Дмитрий Анатольевич, — шикарный заложник». В вопросах безопасности я полностью полагаюсь на Влада. Мы продолжаем расспрашивать Анну, и ситуация проясняется. Оказывается, девушка — дальняя родственница краеведа, как доказательство нам показывают военный билет Сергея Бурова. Он умер 3 марта, остановилось сердце, похоронили в сквере… Квартира с архивом закрыта, цела, не разбита и не разграблена. Там хранится огромная коллекция фото, кино-и видеоматериалов по Мариуполю.

У меня в голове складывается пазл — выгоревший городской краеведческий музей, лишившийся большей части своей коллекции. Грядущее восстановление города, особенно его исторической части. «Все есть в Интернете — миф», возможно, материалы