Академия хаоса. Искушение огнем - Ольга Ярошинская

— Помню, конечно. Мы там полуголые, — возмутилась я. — Ты не должна была отдавать ее на всеобщее обозрение, мама, тем более не спросив меня.

— Зато на ней мы еще красивей, чем в жизни, — упрямо возразила она. — А на той, где ты одна, ты не очень хорошо получилась, солнышко.

— Значит, император…

Мама встала с кровати, поправила волосы.

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять, что произошло, — ответила она сухо. — К счастью, деталей я не помню. Он стер мне воспоминания, похотливый баран, чтобы я не устроила скандал.

— О, мама… — пробормотала я, чувствуя одновременно и неловкость, и облегчение.

— Увы, я беззащитная одинокая женщина, и некому постоять за мою честь… — ее взгляд вдруг застыл, уставившись в одну точку, а потом она повернулась ко мне и безапелляционно выпалила: — Ты должна выйти замуж за Адалхарда, Арнелла! Я сейчас же отправлюсь к нему и потребую, чтобы он немедленно обелил твое имя.

— Это не тебе решать, — вспылила я, но, успокоившись, добавила: — Вообще-то, он пытался. Император не разрешил.

Мама поджала губы и подошла к узкому зеркалу на стене. Снова поправила волосы и, склонившись ближе к отражению, прикоснулась кончиками пальцев к впалым щекам.

— И после всего этого он даже не подумал подарить мне, скажем, поместье! — возмутилась она, выпрямляясь. — Или хотя бы бриллиантовое колье!

— Ох, мама, — снова пробормотала я, вставая с кровати.

— Я полностью разочарована в мужчинах, — покачала она головой и совершенно непоследовательно добавила: — Но к Адалхарду все же схожу.

— Даже не думай!

— А это платье, — она поморщилась, глядя на измятую юбку. — Ты бы видела тот наряд, в котором я пришла к нему! Сама роскошь! Неудивительно, что он не смог сдержаться, я в нем была словно воплощение богини огня. Но он ведь так стар, у него было столько жен и любовниц. Кто бы мог подумать, что страсть ко мне затмит ему весь разум? Ох, как тело ломит, — пожаловалась она, потирая поясницу. — И все, что я получила — какую-то серую тряпку и боль!

— Я попрошу коменданта помочь тебе с одеждой, — предложила я. — А после сходим на завтрак.

Мама ворчала и бубнила все утро, а я едва сдерживалась, чтобы не расплакаться или не рассмеяться. Она была такая же невозможная, как и раньше. Уставшая и слегка похудевшая, чуть более злая, но при этом все та же Кармелла Алетт, уверенная, что император просто не смог устоять перед ее женскими чарами.

После завтрака, за которым мама смела три порции каши, омлет и какао, мы вышли из столовой, и я остановилась в растерянности, не зная, что делать дальше. Куда девать маму? Можно ли оставлять ее одну?

— Если ты думаешь, что я не уловила намек, брошенный некромантом, то ошибаешься, — заявила мама. — Ты что, снова… сделала это с мастером Адалхардом? Арнелла, по Фургарту и так ходят сплетни о вас! На каждом углу только и говорят об огненной магичке. С одной стороны, это даже приятно: меня теперь постоянно приглашают на обеды и званые вечера. Но с другой, это требует куда больших затрат, ты понимаешь?

— Мне ведь повысили стипендию, мама.

— Второй уровень, — кивнула она. — Наверное, это неплохо. Но куда лучше было бы, если бы ты послушала меня.

— Все так, как и должно быть, — повторила я слова Айрис.

Пока что я совсем не чувствовала в этом уверенности, но мне стало легче.

— Смотри, это ведь Энцо, — ахнула мама, схватив меня за локоть.

— Точно, — подтвердила я, заметив тучную фигуру, бредущую по дорожке. — У Эммета день рождения сегодня. Наверное, заехал поздравить.

— Он вроде бы похудел, — сказала мама, — как считаешь? Наверное, от тоски по мне…

Я пожала плечами. Энцо Лефой тоже заметил нас и остановился как вкопанный, а потом пошел навстречу.

— Как я выгляжу? — торопливо прошептала мама. — Вот хаос! Так всегда и бывает — встречаешь бывшего, когда совсем не в лучшей форме.

— Ты прекрасно выглядишь, — не соврала я.

Как ни странно, серый был ей к лицу. Комендант погладила платье, и сидело оно чуть свободно, оставляя куда больше простора для фантазии, чем обычные мамины наряды. Ее черты словно стали тоньше, и даже легкие тени под глазами придавали загадочности. Этим утром она казалась нежной феей из зачарованного леса, и, похоже, Энцо тоже так подумал.

— Кармелла… Госпожа Алетт, — исправился он, не в силах оторвать взгляд от мамы. — Арнелла, доброго дня.

— Доброе утро, — ответила я.

— Энцо, — кокетливо протянула мама. — Какой приятный сюрприз! Слышала, у твоего сына день рождения. Передашь ему мои поздравления?

— Ты… вы… можете поздравить его лично, — предложил он, смущаясь и явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Кармелла… Я так много думал о тебе, о нас… А ты?

— Женщинам вредно много думать, — легкомысленно ответила мама, рассмеявшись, но потом шлепнула его по руке и упрекнула: — Я скучала.

Она незаметно оттолкнула меня второй рукой, и я, улыбнувшись, попрощалась с Энцо и пошла к академии. У входа обернулась и посмотрела на маму, которая уже шла под руку с господином Лефоем в сторону мужского общежития, а потом заметила Родерика.

— Вы пропустили тренировку, Арнелла Алетт, — сказал он, поднявшись по ступенькам ко входу. Пепельные глаза пытливо на меня посмотрели, и искры в их глубине вспыхнули ярче.

— Больше этого не повторится, мастер Адалхард, — пообещала я.

Госпожа Алетт вошла в кабинет без стука, чинно уселась на стул напротив и уставилась на Родерика, поджав губы. Энцо Лефой, появившийся следом, поклонился, виновато улыбаясь, и встал позади нее.

— Чем обязан радости видеть вас этим утром? — поинтересовался Родерик, отрываясь от учебной программы.

Из-за несвоевременного прохождения Лабиринта первокурсниками приходилось кроить ее буквально на ходу, и некоторые преподаватели уже высказывали свое недовольство и расписанием, и нагрузкой. Равноценной замены Джемме так и не нашлось, а та девушка, которую ему прислали в качестве секретарши, вообще не справлялась со своими обязанностями, а только хлопала ресницами и улыбалась. К тому же Родерика немного смущал тот факт, что на блузке его секретарши все больше расстегнутых пуговок. Сегодня он насчитал уже четыре. Еще немного, и он увидит ее пупок.

— Я требую, чтобы вы немедленно уволили вертихвостку, что сидит в приемной, — безапелляционно потребовала Кармелла Алетт.

Родерик откинулся на спинку кресла, рассматривая посетителей. Три дня у императора не прошли бесследно: Кармелла все еще выглядела изможденной и бледной, однако была полна решимости, чтобы… что? Вот это и надо выяснить в первую очередь.

— Вы пришли, чтобы уволить мою секретаршу? — уточнил он.