Чернильные пятна. Как распознать преступника - Герман Роршах

Так что в качестве метода проникновения в бессознательное наш эксперимент использоваться не может; во всяком случае он намного уступает другим глубинно-психологическим средствам: толкованию сновидений, ассоциативному эксперименту и т. д. Причина заключается в следующем: наш эксперимент не нацелен на то, чтобы свободно выносить на поверхность сознания образы из подсознательного, он требует от испытуемого только умения адаптироваться к заданной внешней реальности, это акция «fonction du réel».

И только сравнение содержания ответов с общими данными эксперимента может привести экспериментатора к тому, что он увидит у испытуемого определенные тенденции бессознательного. Вот один из примеров. Два испытуемых сильно выраженного интроверсивного типа. Один в своих ответах часто приводит вытягивающиеся кинестезии, другой в большей части своих ответов обращает внимание на сгибающиеся кинестезии. По-видимому, этого вполне достаточно, чтобы утверждать, что первый достаточно активно пытается вырваться из плена интроверсивности, а второй предается своим фантазиям. Если первый чуть ли не на всех тестовых таблицах видит яростную борьбу, а второй – фигуры Христа, нимбы святых и мучеников; если к тому же у обоих мы обнаруживаем цветовой шок, то можно сделать вывод, что первый страдает от невротической подавленности и чувства собственной несостоятельности, против которых он восстает, а второй поклоняется самому себе как святому и никоим образом не вмешивается в судьбы мира. Существует много путей прийти к подобным выводам, но не стоит забывать, что это произойдет только тогда, когда испытуемому удастся дать много ответов, среди которых будет немало оригинальных. Экстратенсивный человек приступает к стоящей перед ним задаче практически; в образах тестового материала он редко видит гештальты своих сновидений (это не касается истеричных людей). Психическая сфера, с помощью которой он отыскивает зрительные формы на тестовых таблицах, далеко удалена от царства сновидений.

Мы уже говорили, что наш эксперимент нельзя рассматривать как средство выявления бессознательного содержания психики. Несмотря на это, он может оказать психоаналитику определенную помощь. Во-первых, эксперимент по истолкованию форм часто (а в будущем, возможно, это будет всегда) позволяет дифференцировать невроз и шизофрению, причем в обеих ее формах – латентной и явной. Таким образом, в спорных ситуациях, когда имеешь дело с аналитически мыслящим пациентом и не можешь отделаться от впечатления, что он болен шизофренией, многое может прояснить проведение эксперимента. Тогда пациента, мучающегося из-за постоянного страха сойти с ума, можно освободить от этого страха; и наоборот, если выявится, что перед нами больной, страдающий скрытой формой шизофрении, возможно, удастся соответственно модифицировать психоаналитическое лечение.

Приведенные в предыдущем подразделе показатели иногда позволяют сделать прогноз психоаналитического лечения. Там, где преобладают вытягивающиеся кинестезии, прогноз, скорее всего, будет благоприятнее, чем в случае, когда мы встречаем много склоняющихся кинестезий.

Сильный контраст между типом переживания и реальной жизнью испытуемого, возможно, позволит сделать выводы о генезисе невроза, а именно выявляя поразительные скрытые возможности испытуемого к сублимирующей деятельности.

Особый интерес может представлять также сравнение данных до начала проведения психоаналитических сеансов и после его завершения. Поскольку имеющийся в данный момент материал позволяет это сделать, психоаналитическое лечение будет протекать каждый раз по-своему в зависимости от разных причин. Иногда смещение типа переживания, осуществленное в ходе психоаналитического лечения, совсем незначительно, так что в данных, казалось бы, полностью вылеченного невроза мы ничего нового не обнаружим. Но в большинстве случаев психоаналитическое лечение, проведенное мною или коллегами, приводило к существенному смещению типа переживания (один из таких случаев вместе с полученными экспериментальными данными до и после психоанализа обсуждается в примере № 12). В таких ситуациях действительно обнаруживаются значительные изменения в аффективной сфере: собственно перестройка всей личности, уравновешивание интроверсивных и экстратенсивных моментов.

В одном из примеров, когда пациент до начала психоаналитического лечения не делал даже и малейшей попытки дать цветовой ответ, через несколько месяцев психоанализа обнаружилось несколько цветовых ответов, то есть вытесненная аффективность вновь стала более подвижной и свободной, а тип стал опять дилатированным. У других испытуемых, у которых ЦвФ-ответы намного превышали по числу ФЦв, после прохождения психоанализа перевес шел в другую сторону, то есть происходила проработка эгоцентрической аффективности, заместившейся на аффективность, способную адаптироваться к окружающим. Полную картину можно будет получить только с помощью анализа более богатого материала, хотя уже и на основании имеющихся экспериментальных данных ясно, что более или менее длительное психоаналитическое лечение оказывает освобождающее, организующее, уравновешивающее воздействие на пациента.

Даже тип интеллекта может измениться в результате прохождения психоанализа. Особенно заметно уменьшение излишней напряженности в типе апперцепции. Невротики, испытывавшие чувство своей несостоятельности и выматывавшие себя ради каких-то наивысших амбиций, теряли, например, имеющиеся у них качества напряженного, судорожного Ц-типа; мелочные, придирчивые люди, бесплодные мечтатели, чей тип апперцепции характеризуется удивительно многочисленными Дд и До, после анализа начинали демонстрировать нормальные качества.

Если не учитывать приведенные факты, то полезность нашего эксперимента, вероятно, больше относится к теоретической, чем к практической области. Укажем всего на одну проблему. Возможно, существует определенная зависимость между типом переживания и описанной Фрейдом регрессией психики к возобновлению более ранних фиксаций. Наверное, эти фиксации являются фиксациями целого типа переживания во всей его полноте. Тогда остается только один вопрос: каким же образом происходит это возобновление фиксаций? Может быть, в некоторых случаях развитие типа переживания остановилось на ранней ступени развития, и только интеллектуальная дрессировка, набор скопированных индивидом общественных норм и некоторые выученные, но совсем не подходящие имеющемуся типу переживания вещи продолжают оказывать влияние на развитие людей. В этих случаях регрессия в действительности является не чем иным, как несовершенной прогрессией. В других случаях, когда тип переживания изменяется под влиянием вытеснения аффектов и наступает сужение интроверсивных или экстратенсивных факторов (или обоих одновременно), может произойти регрессия, потому что сузившийся тип переживания оказывается соответствующим более раннему типу переживания индивида. В результате оживает целый спектр переживаний прежнего времени, причем вместе со всеми относящимися к нему стремлениями и воспоминаниями. Именно таким образом может быть разбужена более ранняя фиксация, а возвращение либидо к месту более ранней фиксации совпадет с сужением типа переживания.

То, что с возвращением одного из более ранних типов переживаний возвращаются и воспоминания того периода, особенно хорошо можно видеть в постоянно повторяющихся периодических маниакальных эпизодах и в случае кататонии, когда наступают психотические обострения заболевания. Даже если между ними проходят годы, у больного появляются прежние мысли, планы, галлюцинации и т. д., в то время как в интервале между приступами все это кажется совершенно забытым.