Соправитель - Денис Старый

и афганской границы на Запад. — Оба правителя и Шахрох, и Петр внуки своих великих предков, оба несколько ограничены во власти. Кто тогда мой соперник? Русский канцлер?

*………*………*

Москва

16 ноября 1751 года

Проявляя себя как заботливый племянник, желающий тетушке только добра, ну, и как наследник, чтящий сложившиеся традиции, я приехал в Москву.

Тетушка ранее два раза на год ездила в Первопрестольную, порой и чаще, но на день своей коронации была в Москве обязательно. В этом году, по понятным причинам, у нее не получалось лично приехать, и сесть на трон в Кремле в полном уединении, и поразмыслить о себе и о России. Не выйдет этого и далее, так как жить оставалось Елизавете недолго. Недавно новая напасть приключилась с уже обездвиженной императрицей: желчные камни начали движение, и вновь ее спас Кашин.

Все! Я уже его отлучаю от Елизаветы, чтобы меньше спасал, а то я был близок к тому, чтобы что-нибудь подмешать в питье или еду для скорейшей… Но тогда этот гений медицины первым мог бы заподозрить неладное, а он мне нужен, такими людьми не разбрасываются.

Кашин будет заниматься прививками. Полтора месяца назад были проведены опыты по взятию язвенных оспин с тела молодого бычка. Сразу двадцать осужденных каторжников были заражены болезнью, которая протекала с лишь чуть повышенной температурой и поносом. Впрочем, последнее могло быть следствием переедания, так как подопытных кормили всем по их желанию большими порциями. Ни одного случая осложнения не выявлено, что вселяло надежду на то, что побороть, пожалуй, самую страшную болезнь XVIII века нам удастся.

Следующим этапом в эксперементах с прививанием стало то, что каторжан заставили контактировать с людьми, зараженными оспой, да с теми, у кого болезнь была на стадии самой опасной при заражении. Таких смертников нашли и привезли в Петербург под охраной. Из двадцати подопытных четверо заболели, но пережили болезнь. Да и назвать это, чаще недомогание, черной оспой язык не поворачивался, только что жар продержался два дня. Однако последнее не понравилось Кашину, и он затребовал новых испытуемых уже в количестве ста человек. Результаты обещал предоставить через два месяца.

Я убедительно попросил Антона Ивановича так, чтобы и мысли не было отказываться, чтобы он уже сейчас, самолично, занимался подготовкой помещений, персонала, инструмента и всего необходимого для массовой вариоляции. В этом мире такое название вряд ли приживется, так как Россия должна быть первой, и английские слова необязательно приживутся. Но у себя в мыслях я именно так и называл то, что мы запланировали.

Кашин через месяц покинет должность главного медикуса императрицы, на это место будет назначен Павел Захарович Кондоиди. Хороший, и даже талантливый, по нынешним временам, доктор, но он не был знаком с «тайными знаниями Ломоносова». А то, что мне все больше надоедает быть «Высочеством», а уже нужно стать «Величеством», побуждает производить подобные рокировки. Да и Кандоиди может и не понять, что к Елизавете применили какое-либо средство для ускорения встречи с Архангелом Гавриилом. Это Кашин знал о состоянии Елизаветы больше, чем она могла бы сама о себе знать, будь даже императрица в здравом рассудке.

Просто приехать в древнюю столицу и только «работать лицом» было бы неправильно. Нужно решать и ряд задач. Одна из них — новые торцевые дороги. В Москве уже начали мостить дороги брусками из сосны. Короткие пеньки втрамбовали в землю, а в промежутки между ними заливали смолу и глину. При тряске в карете, такой тип дорог был более выгоден. Пусть дерево и менее долговечно, чем булыжник, но его на Руси все еще много, заменить не составит труда. Тем более, что большинство дорог были и так мощены досками, а тут более совершенный вариант. Такие дороги в Российской империи были, я это знал, но несколько позже, чем то время, жить в котором мне довелось. Насколько позже? Вот тут затруднялся ответить, но явно перед автомобильной эрой [торцевые дороги получили распространение в первой четверти XIX в., даже французы после перенимали русский опыт].

Еще одним мероприятием, которое начало воплощаться в жизнь в Москве, когда я менее полугода был ее градоначальником, была булыжная мостовая на Красной площади. Из послезнания я был уверен, что главная некогда площадь страны до середины восемнадцатого века уже была мощеной, но нет, повсеместно лежали доски. Настолько это было непривычным и бросалось мне в глаза, что я распорядился в кротчайшие сроки замостить площадь и сделать это показательно. Премия ускорила процессы. И уже сейчас я мог пройтись по весьма похожей на ту Красную площадь, что ранее была в будущем.

И последнее прогрессорство, которое будет открыто в Первопрестольной, правда, чуть позже, так как только идут работы, — это железная дорога по центральным улицам, где планируется пустить конку.

Опыт возведения железнодорожного полотна на Урале показал себя с наилучшей стороны. Сообщения между заводскими цехами и сооружениями, складами, жилыми кварталами стало в разы лучше и быстрее. От варианта с деревянными рельсами, лишь обшитыми железом, отказались, сразу стали укладывать цельнометаллические. Это оказывалось дороже, но железо было, а перспектива более быстрой доставки грузов прибавляла энтузиазма выгодополучателем, прежде всего Никите Демидову и компании.

Еще одним важнейшим направлением в строительстве железных дорог, которое, по моему мнению, нужно еще быстрее решать, чем с дорогой Москва-Петербург, было соединение металлопроизводственных предприятий с залежами угля.

Еще в прошлой жизни я был уверен, что на качественный рывок Англии в деле промышленной революции, повлияли три фактора, если убрать за скобки менталитет и производственную культуру.

Первое — это развитие науки. Тут Россия, можно сказать, не сильно-то и отстала, а вскоре должна выйти и на лидирующее место. Уже скоро я ожидаю не только паровой машины от господина Почишева, но создание первых паровозов. Второй фактор — это ткацкое производство. Тут мы даже опережаем бритов лет так на тридцать, если они, конечно, не сдерут у нас разработки. Третьим, что повлияло на ускорение промышленного переворота, стало начало массового использования угля. Ранее, когда в железоделательном деле первостепенным было дерево, англичане проигрывали России, у которой с древесиной проблем, считай, нет. Но после отыграли отставание и резко вырвались вперед.

Так что нужно самим быстрее начинать разработку угольных месторождений, иначе может создаться такая ситуация, что паровозы уже будут, а топить их останется только деревом. Где залегает уголь известно, осталось улучшить логистику в этих местах. И тут лучше нет железной дороги, пусть и с использованием конки.

Было опасение, что англичане быстро передерут опыт, когда увидят новый транспорт на улицах Москвы. Но они уже и сами до много додумались. С другой же стороны, если бояться, что более развитые страны смогут сделать больше, чем Россия, где изобретение обретет жизнь, то не стоит и начинать, но продолжать плестись в хвосте технологического прогресса и промышленной революции.

Еще одним пунктом очень насыщенной программы пребывания в Первопрестольной станет открытие магазина. В прошлой жизни я не был владельцем какой-либо крупной торговой сети, но акции одной из французских компаний, специализирующейся на этом бизнесе, имел. Так что деньги от розничной торговли я получал, но с системой данного бизнеса был знаком слишком поверхностно.

Между тем, опыт господина Елисеева, вот не помню его имени, в черне был понятен. Он создал некогда даже не магазин, прозванный в его честь «Елисеевским», а целый завод по производству продуктов питания с реализацией в соседнем помещении.

Вот и я еще полтора года назад озадачился открытием в России первого, по нынешним реалиям, так гипермаркета. Торговая площадь нового здания, благо в Москве после многих пожаров было достаточно много места по очень умеренным ценам, составляла примерно две тысячи квадратных метров. Для будущего — так, даже не средненький магазин, но в России этого периода…

В какой-то момент я понял, что погорячился с избыточными торговыми площадями, ибо просто не было даже близко такого ассортимента товаров, чтобы заполнить все пространство. Поэтому, места свободного будет много, а на прилавках будут выложены товары таким образом, чтобы складывалось впечатление, которое я бы охарактеризовал двумя словами: «много, богато». Как в Советском Союзе, когда банки с килькой или сгущенкой были выложены на трети всей площади магазина. В Москве,