Совесть королям - Мартин Стивен

Неожиданно до его слуха из дальнего конца переулка донесся какой-то шум. Грэшем тотчас прижался спиной к стене ближайшего деревянного дома. Здание было покосившимся и кривобоким, словно его задвинула в глубь улицы исполинская рука неведомого великана, отчего и без того сидевшая набекрень крыша нависла еще сильнее и теперь, несмотря на яркий свет луны, отбрасывала густую тень.

Какой-то человек. Плотное телосложение, тяжелая поступь бывалого воина. Неудивительно, что он топал громче, чем топает полк солдат. Остановившись перед дверью дома, незнакомец постучал несколько раз — по всей видимости, заранее оговоренным стуком. Свет переместился из занавешенной шторами комнаты и выплеснулся наружу из щели под грубой деревянной дверью. Затем дверь приоткрылась, и на пороге показалась низкорослая фигура с наброшенным на голову капюшоном.

Марло.

У Грэшема тотчас все всколыхнулось внутри. Перед ним был тот, кто совсем недавно целился из арбалета в его любимую Джейн. Стоять! Прочь эмоции, пусть первое слово будет за разумом, а не за сердцем! С возмездием можно повременить. Сейчас самое важное — выведать о противнике как можно больше.

Марло сказал незнакомцу что-то неразборчивое. Столько лет прошло, а его необычный высокий голос нисколько не изменился. Грэшем увидел, как Кит уменьшил свет фонаря до узенькой щелки, передал фонарь низкорослому незнакомцу и сделал знак следовать за ним. Одет он был как раз для ночных прогулок — плотный черный плащ и сапоги. И все та же знакомая подпрыгивающая походка.

В столь поздний час все живое на узких темных улочках скорее торопилось юркнуть в ближайшую подворотню, нежели передвигалось прогулочным шагом. И лишь какой-нибудь загулявший пьянчуга, напевая что-то себе под нос, бродил кругами в уверенности, что ноги несут его к родному дому. Грэшем шел на некотором расстоянии от своих поднадзорных, неслышно крадучись от дома к дому и стараясь держаться в тени. Вскоре стало понятно, что Марло и его спутник направляются к центру города, к церкви Кингс-колледжа.

В ярком лунном свете церковь смотрелась еще прекраснее и величественнее, чем днем.

Неужели они держат путь именно туда? Что там могло понадобиться Марло? Время уже позднее — далеко за полночь, церковь давно закрыта. Странная парочка направилась к западному приделу, к расположенной в нем двери. Неужто ее не заперли на ночь? Если у них есть ключ, то он вряд ли сможет дальше проследить за ними, ведь Марло наверняка предпочтет запереть за собой замок. Нет, ключа у него нет… Дверь открылась без всяких усилий. Двое быстро скользнули в нее, и она тихо закрылась. Судя по всему, кто-то, получивший за это соответствующую мзду, оставил ее открытой. Что ж, подобное куда более разумно, более практично и менее рискованно, чем передача ключа чужому человеку.

Словно на крыльях, Грэшем подлетел к толстой дубовой, окованной железом двери. Изнутри не доносилось ни единого звука. Он осторожно приподнял массивную ручку — та оказалась смазанной маслом. Не иначе как это сделано заранее.

Сэр Генри секунду помедлил, затем толкнул дверь, и та без каких-либо усилий открылась. Нервы его были напряжены до предела. Неужели так бывает всегда, когда люди рискуют жизнью? Да, такое случается в бою или в момент наивысшего наслаждения при близости с женщиной. Если он сейчас войдет внутрь, то непременно столкнется с двумя полуночными бродягами, которые, однако, прекрасно знают, куда идут и с какой целью. Ожидать чьей-то помощи не приходится. Действовать придется в одиночку. Если Грэшема здесь убьют, то его смерть останется загадкой, непонятной и необъяснимой. О ней будут примерно полгода судачить в местных тавернах, после чего найдут новую тему для разговоров, а его гибель станет частью легенд Кембриджа. Шпион, найденный мертвым в церкви Кингс-колледжа. Будут ли о нем вспоминать так же, как о Марло, чья смерть навеки останется загадкой?

Сделав, чтобы собраться с мужеством, три неслышных, но глубоких вздоха, Грэшем столь же неслышно скользнул внутрь. Стены церкви трудно было назвать стенами, скорее, это были окна — днем они вспыхивали настоящим буйством красок, а в ярком свете полной луны казались зловещим лоскутным одеялом. Окна уходили высоко вверх к ребристому сводчатому потолку, на котором в эти минуты играли причудливые узоры света и тени. Стоило редкому облачку проплыть мимо лика луны, и церковь тотчас укутывало сплошное покрывало темноты. Грэшем застыл в дверном проеме. Он очень тихо и осторожно проскользнул в помещение. Сэр Генри замер. Он ожидал в любое мгновение услышать, как кто-то громко втянет в себя воздух перед тем, как нанести ему удар.

Ничего подобного. Тишина. Впрочем, нет. Еле различимый скрежещущий звук, доносящийся как будто из-за двери или иного препятствия где-то там, в углу, где узкий дверной проем ведет вверх, на крышу, через одну из угловых башен. Сжимая в руке шлагу, сэр Генри безмолвной тенью скользнул по каменному полу. Ход на башню был открыт. До слуха Грэшема донесся негромкий стук — Марло и его спутник поднимались вверх по узкой винтовой лестнице. Должно быть, один из них нечаянно сбросил ногой вниз крошечный камешек, и тот покатился вниз по каменным ступеням. Еле различимый днем, ночью этот стук прозвучал громко, подобно ударам гонга. По всей видимости, он напугал Марло и второго человека, потому что они перестали двигаться дальше. Вновь воцарилась тишина. Спустя какое-то мгновение, тяжело дыша, они продолжили путь наверх. «Да, силенок вам явно не хватает, — подумал Грэшем. — Впрочем, чего ожидать от гниющего изнутри Марло, умирающего вот уже в третий раз?»

Грэшем осторожно ступил на первую ступеньку. Ее поверхность была гладкой и холодной. Мягкая кожа сапог как будто поцеловала камень лестницы, неслышно, беззвучно. Боковую сторону башни прорезали высокие узкие окна, больше походившие на бойницы — из таких обычно стреляли лучники.

Глаза Грэшема к этому времени привыкли к темноте; чтобы разглядеть ступеньки, ему вполне хватало проникавшего в окна лунного света. Только бы никаких подвохов, мрачно подумал сэр Генри. В былые времена он сталкивался с этой уловкой не раз: десять — двенадцать ступеней одинаковой высоты, затем одна или две на пару дюймов выше остальных. Вздумай кто-то штурмом взять церковь и бегом подняться на самый верх, последствия могли оказаться самыми катастрофическими. Штурмующие то и дело спотыкались бы и падали.

Сэр Генри уже почти подошел к первому выходу, который вел к зазору между верхом изысканного ребристого свода, являвшегося потолком, и деревянной кровлей. Небольшая дверь открывалась в каменный коридор, проходивший по всей длине церкви. Там также имелись окна, и пятна лунного света перемежались черными дырами мрака. Справа вверх уходил коридор, который вел к верхней части свода. Несмотря на всю свою кажущуюся легкость, удивительной красоты ребристый свод, словно парящий в воздухе, был сложен из тяжелого камня; так что карнизы, к которым тянулись каннелюры, весили более тонны каждый. Неудивительно, что свод этот в центральной своей части легко мог выдержать вес взрослого человека. В сущности, две половинки каменной крыши сходились посередине, опирались друг на друга, поддерживая свой огромный вес и передавая его контрфорсам боковых стен.