Кто рискнет согрешить - Роксана Морган

Она произнесла вдруг неожиданно мягким тоном:

– Привет, Бен.

Он вскрикнул со страдальческим видом:

– Как ты могла так поступить со мной?

– И ты еще мне скажешь, что тебе это не понравилось?

– Конечно же, нет! Впрочем, ладно – да, понравилось. Но я же не знал, что это была ты!

Она прыснула со смеху. Но когда он поднял голову, ее улыбка стала грустной.

– Можешь взять себе копию на память, раз тебе это нравится.

– Что ты от меня хочешь, Кори? – Его лицо залилось краской. – Я согласен, что раздел имущества и все остальное после развода было улажено самым позорным образом. Но ведь не все от меня зависело, ты же знаешь. И я никак не мог подумать, что ты унизишься до шантажа.

– Мне не нужны деньги, – произнесла она холодно. Но затем она расслабилась, и он вдруг вспомнил, глядя на ее свежее, дышащее юностью лицо, что ей не больше двадцати двух лет.

Он попытался шагнуть ближе, но мокрые брюки напомнили о себе.

– Позволь мне пойти переодеться! – взмолился он. – Чего ты хочешь, Кори?

– Ничего! – Ее голос стал жестким. – Я прекрасно обхожусь без тебя в моей жизни. И буду жить еще лучше, если твоя мать перестанет совать нос в мою жизнь. Я полагаю, тебе придется порекомендовать ей не звонить мне и не приходить сюда, Бен. И ты должен порекомендовать ей это очень и очень строго. Понятно тебе?

Несколько часов спустя Надя закрыла свой магазинчик и вернулась в квартиру Кори. У входа она встретила Шеннон, и они вошли вместе.

– Монтаж из лучших моментов, – сказала Кори, положив на стол видеокассету без наклейки. – Здесь минут десять действительно забойного материала.

– Уже смонтировано? – усомнилась Шеннон. Она размяла пальцы, затекшие от долгого держания камеры.

– Ну, знаешь… – Кори выглядела слегка смущенной. – Я вымарала его лицо на этой кассете, ладно?

Надя удивленно подняла темно-рыжую бровь.

– Понимаешь, с Беном у меня больше не будет проблем. Я думаю, он и без того достаточно натерпелся. – Лицо Кори стало жестким. – А вот эта кассета не для Бена. Она – для Патриции.

И подруги понимающе переглянулись. Шеннон сказала:

– Ты права, эта кассета лучше подходит для наших целей. Надя, теперь дело за тобой.

* * *

– Алло? Это «Конвей-холл»? Простите, вы не можете мне помочь? Я слышала, что миссис Патриция Брайт будет читать лекцию… Да, в Обществе женской благотворительности, так, все верно, видеопрезентация. Не подскажете, когда она будет? Двадцать четвертого, значит, в этот вторник, правильно? В семь тридцать. Большое вам спасибо.

Надя Кей пересекла Ред-Лайон-сквер, залитый лучами заходящего солнца, и подошла к главному входу в «Конвей-холл». На ней было легкое платье из хлопка от Лоры Эшли и босоножки на плоской подошве, в руках сумочка зеленой кожи, на лице – скромный и элегантный макияж.

Женщина в дверях главного зала автоматически улыбнулась ей, но потом даже не взглянула на нее. Надя стерла улыбку с лица. Ряды деревянных стульев быстро заполнялись. Патриция Брайт и еще две женщины сидели на сцене. Звуки спора на пониженных тонах насчет того, куда поставить цветной широкоэкранный монитор, доносились до собравшихся.

Надя, выглядевшая как типичная представительница среднего класса и одетая достаточно хорошо, чтобы быть главой какой-нибудь благотворительной организации, прошла вперед вдоль ряда стульев мимо видеомагнитофона, установленного рядом со сценой.

Не оглядываясь по сторонам, она вынула предназначенную для показа видеокассету из картонной коробки, стоящей на стуле, сунула ее в свою сумочку, а на ее место положила такую же кассету без наклейки. А затем села в сторонке через пять стульев дальше по ряду. Никто не сказал ей ни слова и даже не взглянул в ее сторону.

Часы отсчитывали минуты до семи тридцати.

Подошла какая-то женщина в бледно-розовой кофте, поколдовала над аппаратурой и снова отошла. Затем она вернулась с моложавой шатенкой. Обе склонились над видеомагнитофоном. Одна из них достала кассету и вставила в аппарат, который со скрипом заглотнул ее. Молодая кивнула, и затем обе ушли.

Семь тридцать. Двери зала закрылись. Надя на глазок прикинула количество присутствующих. Примерно сто – сто двадцать женщин среднего класса, некоторые были одеты даже лучше самой Патриции Брайт.

Надя сидела, даже не пытаясь заставить себя слушать нескончаемые введения, представления и вступительное слово Патриции о бедняках Мехико.

Наконец свет был притушен.

– А сейчас, – объявила Патриция Брайт, – мое маленькое видеошоу.

– Я замерила время по часам в зале, – докладывала в телефонной будке Надя, едва держась на ногах от смеха. – Полнейшая паника. Она не смогла найти пульт дистанционного управления, чтобы выключить магнитофон или хотя бы сделать звук потише. Девять минут!

Они встретились с Надей Кей в маленьком пабе в супермаркете за «Конвей-холлом», пробираясь сквозь толпу в высшей степени прилично одетых дам, разговор которых вертелся (как Шеннон слышала, пока они проталкивались к бару) в приглушенных и шокированных тонах вокруг недавнего вечернего инцидента.

Шеннон потирала переносицу и шумно шмыгала носом, с трудом удерживаясь от смеха.

Надя помахала им рукой, сидя за столиком позади бара. В руке у нее была тонкая черная сигарета, на столике рюмка бренди, лоб блестел от пота. Смеясь, она схватила Кори за руку, пока Шеннон отодвигала себе стул.

– Милочка, никогда больше не заставляй меня делать подобные вещи! Я думала, что уписаюсь! Ты бы только видела их лица!

Хотела бы я увидеть лицо Патриции, – поправила Кори, вытаскивая из кармана пятифунтовую банкноту. – Я бы хотела, чтобы она знала, что это все устроила я! Ладно, кто что будет пить?

Пока Кори ходила к бару, Шеннон откинулась на спинку стула, прислушиваясь к тому, что говорили бывшие слушательницы Патриции.

– «Надо ж так скандально опозориться!» – повторила она слова нескольких женщин. – Надя, а тебя никто не видел, не останавливал?

Надя отрицательно покачала головой. Ее прическа растрепалась, и она рукой откинула с глаз пряди волос.

– Нет, что ты! Это было невероятно! Я думаю, эти люди никого не видят вокруг себя, вот в чем дело. Они не видят ничего, кроме того, что они хотят увидеть. – Она откинула голову назад и рассмеялась. – Но это было совершенно прелестно! Хотела бы я, чтобы Кори это видела!

Тут Кори аккуратно поставила перед ними три стакана.

– Главное, что теперь она отстанет от меня.

– Да и о Бене ты вряд ли скоро что-либо услышишь, – скромно добавила Шеннон. – А вот у меня есть пара стоящих идей.