Ее королевское высочество - Рейчел Хокинс

– Никаких обрядов, – обещает Перри, – хотя я удивлен, что мы об этом не вспомнили. Это нужно обдумать.

– Это место и правда подходит для ритуалов, – соглашается Сакши. Я бы закатила глаза, если бы они не были закрыты. Несколько минут назад они пришли ко мне в комнату и пообещали «сюрприз». Зря я согласилась. Что бы это ни было, у меня такое чувство, что в этом замешана Флора. С момента нашего разговора о билете на самолет прошла неделя. Мы больше не поднимали эту тему, но я знаю Флору – она так просто не сдается. Может, поэтому я так легко согласилась пойти с Сакс и Перри.

Приблизительно понимаю, где мы – спустились на первый этаж, и я слышу, как шумит батарея около кабинета рисования. И все равно понятия не имею, чего ждать.

Но уверена – если нас поймают, наказания не избежать.

– Что бы это ни было, – предостерегаю я, – надеюсь, оно того стоит.

– О да, – уверяет Перри.

Я чувствую запах… батата? Да, точно, запах батата и жженого сахара от маршмеллоу, и пикантный аромат шалфея.

– Ребята, – начинаю я, но Сакши опускает руки. Я заморгала.

Мы в кабинете рисования, где накрыт стол с миниатюрным пиром в честь Дня благодарения. Небольшая запеченная птица – не индейка, но пахнет отлично, и пара фарфоровых блюд – на одном горка макарон с сыром, а на другом мой любимый батат с маршмеллоу[27]. Еще тут есть пирог, и все это в свете старинной люстры, но мои глаза прикованы только к ней: к девушке, стоящей за столом с лучезарной улыбкой:

– Сюрприз! – восклицает Флора, хлопнув в ладоши. На ней джинсы и свитер, волосы распущены. Она улыбается искренне, и я удивлена. Но не мини-пиром, который она для меня приготовила.

Меня поражает то, что как бы я не сопротивлялась, я все-таки влюбилась в настоящую принцессу.

Ее улыбка немного угасает:

– Тебе не нравится? Это не то, что нужно?

Мне приходится сглотнуть, и только тогда я отвечаю:

– Нет, ты что, – я делаю шаг вперед, и краем глаза вижу, что Перри и Сакши переглядываются. – Все идеально. Правда, до Дня благодарения еще три недели, но это неважно. У меня просто нет слов.

Ее лицо снова озаряет улыбка. Я удивлена, что никто не слышит, как сильно у меня в груди бьется сердце. Голова кружится, и в горле так пересохло, что я с радостью осушаю протянутую Флорой банку газировки. И сразу же сожалею об этом: у нее странный вкус чего-то похожего на жвачку. Я хмурюсь и смотрю на банку.

– Это Айрн-Брю, дорогая. Национальный шотландский напиток, – объясняет Флора с наигранной обидой, забирая у меня банку. Наши пальцы соприкасаются и клянусь – меня словно током ударило. Я заставляю себя поднять на нее взгляд и говорю:

– Ты и оленя назвала национальным животным Шотландии. Вспомни, к чему это привело.

– Вот именно, к чему! Мы теперь подружки. А без дурацкого оленя не подружились бы.

Она права. Наверное, тогда все и началось. Не в прачечной, не с танца в оранжерее и не разглядывания камней – а с ночи в лесу. Теперь я понимаю, что влюбилась, а тогда я не осознала, что между нами что-то изменилось.

Остаток пира проходит радостно. Флора рассказывает, где она достала угощения:

– Уж не знаю, как Глиннис удалось найти того, кто умеет это готовить, – она кладет себе батат и разглядывает блюдо, – но эта женщина – супергероиня.

Флора смотрит на меня и закусывает нижнюю губу:

– Черт. Надеюсь, просить королевских координаторов добывать еду это не слишком… Ну, ты сказала, что билет на самолет – это перебор…

Я кладу руку ей на плечо и качаю головой:

– Это, это другое, здесь ты просто… воспользовалась доступными ресурсами. Это не то же самое, что выкидывать деньги на ветер.

Флора расцветает:

– Ну вот и я так подумала!

Я снова заметила, как Сакс и Перри переглядываются. Они явно догадываются, но мне все равно. Я чувствую себя… как дома. Мне хорошо. А за окном сверкает молния.

У меня для вас интересные новости из Шотландии (если вы, конечно, считаете такое интересным). Принцесса Флора умудрялась не попадать ни в какие неприятности целых шесть недель кряду. Это шок. Может, сработали драконовские меры школы, куда ее отправили? А может, что-то еще. В любом случае, там появился тайный агент – один из студентов слил в прессу кое-что любопытное: принцесса Флора сдружилась с соседкой по комнате – какой-то девчонкой из Техаса по имени Амелия Квинт. И так сдружилась, что, согласно нашему источнику, их пришлось расселить – пару недель назад они разъехались по разным комнатам. Может, они просто подруги, но наш источник не так уж в этом уверен. У нас есть их размытый снимок за столом. Они что, праздновали День благодарения? Там есть кто-то еще? Черт его знает.

Я лично надеюсь, что Флора, ради ее же блага, встречается с американкой, у которой хотя бы есть голова на плечах, но такой девушки, как Флора, я бы врагу не пожелала, так что тут как карта ляжет.

(«Это пост про принцессу Флору! Кликбейтный заголовок, чтобы мне было, на что купить еды», OffwithTheirHeads)

Фотограф, которого мы отловили в кустах, оказался очень уж молодым. Я представляла папарацци постарше. Может, новенький? Наверное, поэтому он и допустил ошибку новичков – не отключил вспышку.

Доктор Макки велела всем разойтись, но в холле, кажется, собралась вся школа – директор и мистер Макгрегор разговаривают с полицейскими, а фотограф сидит на заднем сиденье полицейской машины. Мне удалось разобрать «незаконное проникновение», и раскрасневшийся от ярости мистер Макгрегор обещает «вымазать кого-то дегтем и вывалять в перьях[28]» – как минимум, раза четыре. Флора спокойно наблюдает.

– Они достали флешку из его камеры, – сообщаю я. – Да там даже интересного-то ничего не было. Если, конечно, прессе не интересна кучка подростков, поедающих батат.

Флора качает головой. Длинные волосы падают ей на лопатки:

– Он уже отправил фотки. Он снял их на телефон, а не на камеру, – объясняет она. – Они так часто делают – берут с собой огромную дорогущую камеру. Все, конечно, думают, что снимают на нее, но забывают про телефон. Очень изобретательно.

Она поворачивается, чтобы подняться по лестнице. Я хватаю ее за локоть:

– Так скажи им! Про телефон! Может, он еще не…

Но Флора не останавливается:

– Очень трогательно, Квинт, но я говорю тебе – дело уже сделано.