Личная жизнь духов и привидений. Путешествие в занятный мир шарлатанов - Уильям Литл

Хаксли наших дней, Ричард Докинз, придерживается своих принципов, но не гнушается проводить научные эксперименты в сфере паранормального. В недавней программе «Противники разума», что вдет на 4-м канале, он вместе с вездесущим доктором Крисом Френчем[26] провел эксперимент с участием лозоискателей. Разум и наука должны подчиняться собственным принципам, а не чьему-то мнению, утверждал он в передаче. Конечно же, лозоискатели остались в недоумении, не обнаружив воды, но, несмотря на неудачный итог, их вера в собственные способности не изменилась.

И вот я стою возле дома Докинза. Сейчас я постучу в дверь и тщательнейшим образом изучу его идеи. Все говорят, что интеллект ученого потрясает, и я начинаю жалеть, что в школе уделял недостаточное внимание биологии. Моя рука едва-едва опускает дверной молоток, на пороге возникает американец Рэнд, помощник Докинза, и объявляет: «Уильям Литл».

Меня ведут в гостиную Докинза, откуда Рэнд выгоняет двух белых терьеров. Разместившись на диване, я оглядываюсь по сторонам. Меня поражает количество книг в этой комнате, но еще больше впечатляют размеры плоского телевизора. На таком отлично смотрятся «Звездные войны», думаю я, когда открывается дверь и заходит «ротвейлер».

— Уильям Литл, — произносит он с теплой улыбкой на губах и подкрепляет слова дружеским рукопожатием.

Докинз обезоруживающе вежлив, и я расслабляюсь. Интервью начинается на хорошей ноте, хотя я сам еще ничего не сказал. Надеюсь, когда я все же решусь заговорить, он сумеет проявить терпение.

Я жду, пока он устроится в маленьком кресле напротив меня, у самого большого книжного шкафа, который я когда-либо видел. А потом даю первый залп. Мне хочется знать его мнение: по каким причинам люди обращаются к медиумам?

— Может, это логично — сходить к медиуму, если ты веришь, что он тебе поможет или облегчит твое состояние? Люди повинуются своему разуму, так что в этом есть здравый смысл, — говорю я.

Докинз выгибает бровь.

— Это повод пойти к медиуму, — спокойно отвечает он. — Но это не повод верить всему, что вам скажут. Да, вы можете почувствовать себя лучше, по принципу плацебо. Но это никак не связано с тем, что слова медиума — правда.

Я согласно киваю, пожалуй, даже слишком охотно, но потом останавливаюсь, осознав, что Докинз не ответил на мой вопрос. Я хочу знать, разумно ли обращаться к медиумам за психологической поддержкой. Я предлагаю ему теорию о том, что медиумы — психологи для бедных, не больше и не меньше.

— Считаете ли вы, что медиумы способны помочь?

— Я же вам только что сказал, — резко отвечает он. — Да, но это не значит, что их слова правдивы. И лично я считаю, что вы с тем же успехом можете пойти в пивнушку и поговорить с другом.

Я взвешиваю замечание Докинза и понимаю, что он, возможно, прав. Мне вспоминается, как много лет назад я попросил у друга совета насчет девушки и тот сказал: «Действуй!» Это произошло не в пивнушке. Кажется, мы куда-то шли, может быть, даже в паб, но дело точно было не в самом пабе. Тогда я задал тот же вопрос другому другу, уже в пабе за пинтой пива, но он ответил прямо противоположное. «Не, друган, она не для тебя. Сам знаешь, чем все закончится», — сказал мой приятель, многозначительно вздергивая бровь, слишком уж кустистую для парня семнадцати лет. Надо ли говорить, что в пивнушке друг всякий раз оказывается прав?

Предположение Докинза всего лишь теория, но она мне нравится. Честно говоря, за 30 фунтов, потраченных в «Таинствах», или за 700 фунтов, отданных за возможность встретиться с Сильвией Браун, я бы мог хорошо провести вечер, получить много советов и проснуться с адским похмельем. Хотя нет — если верить Докинзу, ада не существует. Такое выражение ему бы не понравилось.

Неожиданно кто-то — я надеюсь, это всего лишь садовник — заводит в саду Докинза бензопилу. Профессор мельком выглядывает в окно, привлеченный шумом, но не пытается его прекратить.

Затем я пытаюсь изложить Докинзу свою собственную эволюционную теорию — о том, почему люди стремятся стать медиумами. Возможно, предполагаю я, они просто недостаточно умны или талантливы в какой-либо иной сфере. Они — слабые звенья нашего общества и, чтобы выжить, вынуждены становиться медиумами. Выживает наидуховнейший, а не сильнейший, предполагаю я. У них просто не хватает разума.

Тут меня ждет сюрприз.

— Не знаю. Ничего не могу сказать на этот счет. Но звучит правдоподобно. Вы говорите, они неумны?

— Да.

— Похоже на правду. Вполне возможно, хотя я не стал бы с точностью утверждать, — предупреждает он.

Докинз сравнивает медиумов с хорошими фокусниками — они обманом заставляют людей поверить в то, что совершают невозможное, хотя на деле это всего лишь иллюзия. Но тут я вижу дыру в его доводах. Если медиумы всего лишь фокусники, как же им удается поставить под угрозу Просвещение, науку и разум?

Под жужжание бензопилы я напоминаю Докинзу о его визите в книжный магазин и словах, что достижения Просвещения поставлены под угрозу. Он улыбается и кивает. А потом сообщаю, что считаю это преувеличением.

Я задерживаю дыхание и впиваюсь взглядом в ученого. Пока я задавал вопрос, Докинз смотрел в окно на работающего садовника. А теперь он оборачивается ко мне и без промедления бросает мне в лицо мой же аргумент.

— Так вы думаете, что это несерьезно, потому что они сумасшедшие? Полагаю, вы сами ответили на свой вопрос, когда упомянули, что им достается лучшее время на телевидении. Или когда вспомнили, что их книги становятся бестселлерами, — мягко говорит ученый.

Перед этим я предположил, что он проигрывает битву, потому что во время его программы «Противники разума» на 4-м канале Ай-ти-ви показывает «Салли Морган: звездный медиум», а потом повторяет ее множество раз.

И вот я задаю новый вопрос, вживаясь в роль Джереми Паксмана[27] из мира медиумов. Мне хочется понять, действительно ли проходит эра науки и разума.

— Вы, наверное, считаете, что, растрачивая время на веру в парапсихические способности, люди упускают возможность заняться чем-то полезным?

— Да, я думаю, это большая потеря. Но есть и другие люди. Они не сумасшедшие, а просто необразованные, — отвечает Докинз.

Вспомнив сеанс хиромантии и то, что Говард и Мэтью упомянули о науке, чтобы оправдать справедливость этого гадания, я спрашиваю Докинза: а не дискредитирует ли хиромантию ссылка на науку? Еще я хочу знать следующее: если эксперимент покажет, что парапсихические таланты существуют, можно ли отнести их к науке?

— Что ж, если результаты реальны, они неэфемерны и не испарятся у вас из-под носа, когда вы попытаетесь за них уцепиться. Можно провести аналогию с эхолокацией, которой пользуются летучие мыши. Одно время способность этих животных ориентироваться в полной темноте казалась загадкой, и некоторые люди предполагали, что у них есть мистические таланты или шестое чувство, — говорит ученый.