Возьми меня с собой - Патриция Филлипс

Дженни вздрогнула – ей послышалось, что кто-то забирается на стену со стороны соседнего сада. Куст у стены зашевелился, и из темноты появился гибкий, одетый в черное мужчина.

– Уходите! – закричала Дженни.

– Не бойтесь, леди, – спокойно сказал незнакомец. Голос у него был приятный, и говорил он так, как говорят богачи – красиво и правильно.

– Сказала, уходите!

– Прошу вас, не бойтесь меня.

Несмотря на то, что незнакомец был совсем рядом, разглядеть в темноте его лицо не представлялось возможным. К тому же у него была богатая черная шевелюра, которая скрадывала черты лица. Однако Дженни успела заметить, что черный костюм-незнакомца и модный короткий плащ были безукоризненно сшиты, а изящные, с длинными пальцами руки, которые он протянул ей в немой мольбе, были без колец. Незнакомец не выглядел насильником, но после того, что случилось сегодня, Дженни решила не рисковать.

– Уходите! Предупреждаю – без боя я не дамся! Незнакомец усмехнулся.

– Мадам, я не собираюсь брать вас силой. Вы так жалобно плакали, что я решил взять штурмом эту крепость, чтобы помочь вам. Нечасто мне приходилось, перебравшись через стену, потом услышать обвинения в таких злостных намерениях. Вы посыпаете солью мою израненную душу, сударыня.

– Вы очень добры, но я уже вполне оправилась. Спасибо, – сказала Дженни с предательской дрожью в голосе.

Мужчина опустился перед ней на одно колено и, схватив за руку, заговорил:

– Молю вас, о прекраснейшая из смертных, скажите мне, кто вы и что печалит вас. Быть может, я смогу разделить горестный груз, что не под силу нести созданию столь хрупкому и столь прекрасному. Особо сообщу, что, поскольку только сейчас я имею счастье разглядеть ваше лицо, а до этого я ничего не знал о вашей внешности, несправедливо упрекать меня в бесчестных мотивах. Вы согласны?

Дженни улыбнулась сквозь слезы. Слова незнакомца ее позабавили и даже тронули.

– Моя печаль очень личного свойства, и мою ношу вы не сможете разделить, – тихо сказала она и всхлипнула. Ну почему он не уходит? Сегодня она так нуждалась в объятиях любящих рук, в широком плече, к которому можно приклонить голову. Этот джентльмен, а незнакомец явно был знатного рода, обладал всеми необходимыми качествами для утешения. И она уже заранее знала ту цену, что потребует он за утоление ее печали.

– Вы боитесь, что я воспользуюсь вашим смятением и допущу вольность? Клянусь вам – в мои намерения не входит совращение несчастной женщины. Я умею быть внимательным слушателем. Расскажите, что заставляет вас плакать. Нам, возможно, станет легче.

Дженни вовсе не собиралась раскрывать кому-то тайники души, но когда незнакомец присел рядом с ней на скамью и обнял за плечи, она, склонив голову ему на плечо, сама не заметила, как пустилась в излияния. Слова мешались со слезами, но правда и то, что по мере того, как продолжался ее рассказ, на душе у нее становилось легче. Когда Дженни дошла до недавней стычки с сэром Майлзом Расселом, незнакомец тихо выругался.

– Он причинил вам боль? – спросил таинственный брюнет, вытирая ее слезы своим носовым платком.

– Нет, если не считать нескольких синяков, – прошептала Дженни. Сколько раз случалось так, что и тело ее, и душу разбивали в кровь.

– Сэр Майлз – распутник, каких в Уайтхолле более чем достаточно. Вы должны остерегаться придворных.

Дженни тут же вняла его совету и торопливо отпрянула.

– О нет, – рассмеялся он, – меня вы можете не бояться. Со мной вы в безопасности – я смирный, как теленок. Все, не надо плакать.

Дженни позволила ему утереть слезы и, виновато улыбнувшись, сказала:

– Вы так добры ко мне. Я чувствовала себя ужасно одинокой и совсем разуверилась в мужчинах. Но вы вернули мне веру. Скажите, как случилось, что вы услышали мой плач?

– Вы так жалобно всхлипывали, что вас и на Стренде услышали бы, – сказал он и, прижав ее к себе теснее, накинул на девичьи плечи плащ. – Теплее?

– Да, я и не думала, что так холодно.

– Сэр Майлз ответит мне, если вы простудитесь, – сказал он достаточно серьезно для того, чтобы Дженни удивленно на него взглянула. – Вы где живете?

– На Лебяжьей улице, неподалеку от Корнхилла.

– Я знаю. Это рядом с кофейней «У тети Розы».

– Не знаю такой кофейни.

– Не важно. Она на улице Святого Михаила. Как насчет ваших близких? Они будут волноваться, если вы не вернетесь к утру?

Доброта незнакомца подвигла Дженни на то, чтобы рассказать ему подробнее о том незавидном положении, которое она занимала в семье, и о тех планах, что вынашивала ее тетка.

– Если вы уже догадывались о том, что ваша тетя в сговоре с хозяином, отчего же согласились пойти к сэру Майлзу? – озадаченно спросил незнакомец.

– Потому что я дура! Я вообще сама не своя с тех пор, как… как…

– Как вы поссорились со своим любовником, – тихо напомнил ей незнакомец.

Рассказывая о своих злоключениях, Дженни говорила о возлюбленном, но она не стала исправлять незнакомца и лишь вздохнула грустно.

– Все мои мечты разбиты, и будущего у меня нет.

– Не надо печалиться, – сказал брюнет, ласково погладив ее влажную щеку тыльной стороной ладони. – Сейчас нам кажется, что жизнь разбита, а счастье ждет за поворотом. Быть может, наступит время, когда сотни мужчин готовы будут целовать мостовую ради одной вашей улыбки.

– Картина заманчивая, – с улыбкой ответила Дженни.

Господи, какой беззащитной сделало ее горе! Доброе слово, мускулистое плечо, на котором все еще покоилась ее голова, крепкая ласковая рука, обнимавшая ее поверх плаща, да еще тонкий аромат его одежды, смешавшийся с запахом чистого мужского тела, – это сочетание вдруг стало казаться Дженни весьма возбуждающим. По телу ее пробежала дрожь.

– Вам холодно?

– Нет, просто вспомнилось кое о чем.

– Как зовут вас? – спросил незнакомец, убирая прядь волос, упавшую ей на лицо.

– Дженнет Данн. Но все зовут меня просто Дженни. Незнакомец легкими пальцами перебирал шелковистые пряди, перекрученные синей лентой.

– А меня – Уильям Джексон, – сказал он.

– Я буду звать вас Уилли, как моего дядю.

– Хорошо. Возможно, вы будете чувствовать себя как дома со мной рядом.

– Но я и так чувствую себя с вами как дома! – воскликнула Дженни. – Вы были добры ко мне, как никто другой. – «Лучше, чем дома», – добавила она про себя. Этот незнакомец был ласков и добр с ней и ничего не требовал взамен.

– Но кто останется равнодушным к слезам красавицы?