На туманном Альбионе - Геннадий Марченко

– Да бросьте вы, Егор, какой билет! Проходите, я найду вам местечко.

– Мне бы за кулисы…

– Сделаем. Подождите меня в холле, сейчас приедет профсоюзное руководство, встречу, проведу, а потом вами займусь.

Администратор оказался человеком слова, и через пятнадцать минут я был за кулисами.

– Егор! Мальцев! – Лида, несмотря на высокие каблуки, бегом кинулась ко мне, обвила мою шею, обдав ароматным облаком изысканных духов.

– Ты выглядишь просто на миллион! – отстраняясь от Клемент, сделал я ей комплимент.

– Да и ты неплох. Видела по телевизору, как ты голы бразильцам забивал…

– Да ладно, всего-то один.

– Всё равно молодец… А ты знаешь… – Она разом посерьёзнела, на переносице пролегла складка. – Знаешь, ведь и правда, у меня выявили меланобластому. Но, к счастью, на ранней стадии, поэтому опасности удалось избежать, хотя обследования у врачей прохожу регулярно. Страшно представить, что было бы, не послушайся я твоего совета и не обрати внимания на разраставшееся пятнышко на коже.

– Вот и молодец, что заботишься о своём здоровье.

Пощебетали ещё немного о всяких глупостях, потом я, сделав вид, будто только что вспомнил, хлопнул себя по лбу.

– Чуть не забыл, у меня же песня для тебя.

– Серьёзно? А что за песня?

– Вот текст, ноты… Тебе когда на сцену?

– Сейчас Рашид Бейбутов выступает, значит, через один номер выходить мне.

– Отлично, тогда я подожду здесь, а после твоего выступления найдём где-нибудь фортепиано и порепетируем. Не против?

– Конечно не против! Я заранее уверена, что песня замечательная.

– И вот тут я не буду возражать.

Мы вместе рассмеялись, на нас тут же зашикала какая-то бабушка в очках, видно дежурная, пришлось сбавить обороты. А после того, как Лида отработала свой номер – незнакомую мне песню на музыку Баснера и стихи Дербенева, – мы уединились в одной из комнатушек ЦДРИ, где следующий час посвятили музицированию.

– Пою – и слёзы наворачиваются, – констатировала Лида, когда решили, что пора заканчивать.

– Да уж, сам сочинял – чуть не плакал.

Хотя у меня-то слёзы наворачивались от мысли, что стащил я песню у своего друга Володи Мигули, которого не станет в середине 1990-х. Боковой амиотрофический склероз, от которого ещё не придумали спасения, да и покушение ускорило течение болезни. М-да, как говорится, давился, но жрал. Это точно обо мне.

Последние дни перед отлётом прошли в суете, да тут ещё Катька огорошила, что они с её возлюбленным собираются в сентябре сыграть свадьбу.

– Вы что, не могли на август это мероприятие запланировать? – набросился я на неё. – Ведь я же из Лондона не смогу прилететь специально на ваше бракосочетание! Нет, может, меня и вызовут на товарищеский матч с югославами, но он 4 сентября, а вы расписываетесь 11-го, в следующую субботу. Да даже если бы и 4-го – кто меня отпустил бы перед игрой?

– Ну что ты кипятишься, мы вчера только заявление подали, а там, оказывается, настоящая очередь.

– Всё с вами ясно… А жить где думаете? Я всё равно улетаю, наверное, и живите в нашей трёхкомнатной…

– Паша настаивает, чтобы мы снимали квартиру.

– Независимости захотел, значит… Ну-ну.

Оно и понятно, жить в чужой квартире – не каждому мужику приятно, если он хочет чувствовать себя полноценным главой семьи. Но ладно бы нормальная хата, своя, а то ведь мыкаться по съёмным… Сам прекрасно помню, как мотался от одной квартиры к другой, когда первое время жил в Москве.

– А знаешь что… Сделаю-ка я вам свадебный подарок. Я был позавчера на собрании в Союзе композиторов, узнал, что начинают строить кооперативный дом, а пайщиков не добирают. Так что мне будет ещё не поздно впрячься, купить для вас двушку, например. Как вы на это со своим Пашей посмотрите?

– Егорка, ты золото!

Катька повисла на мне, прижимаясь к моей груди своими объёмными выпуклостями, и я невольно крякнул. Не будь я братом по крови – точно возбудился бы. Хотя… Нет, блин, нужно, судя по всему, снова бежать под холодный душ. Беда просто какая-то с этими бабами.

5 августа, накануне отлёта, мы с Лисёнком устроили прощальный вечер. В свободной квартире почти три часа предавались плотским утехам. А напоследок я узнал такое, что чуть в обморок не грохнулся.

– Ёжик, хочу тебе что-то сказать, – тихо произнесла одевающаяся Ленка, не поднимая глаз.

– Что любишь меня? Я тебя ещё больше люблю.

– Нет… Ну, в смысле, люблю, конечно, просто… Просто у меня задержка месячных.

Оп-па! Вот это финт ушами! Я так и сел, непроизвольно ощупывая глазами живот подруги. Если срок и есть, то небольшой, пока ещё ничего не заметно.

– Нормально, – пробормотал я. – У гинеколога была?

– В женской консультации? Ещё нет, вот хотела на днях сходить… Егор, я не хочу делать аборт, не хочу убивать нашего ребёнка! – с жаром выдохнула мне в лицо Ленка.

– А кто говорил про аборт? Если у нас будет ребёнок – я только рад. Правда, родителям нужно сказать, твоим и моей маме, да ещё учитывая мой контракт с «Челси»…

– Я думала об этом, ничего, рожу – и мы будем тебя ждать с дочкой. Родители помогут, я уверена.

– Почему с дочкой?

– Я знаю, что будет дочка.

– Ну, в принципе, хоть бы кто, лишь бы здоровый, – изрёк я философски. – Небось, уже и имя придумала?

– А как же – Анастасия.

– Почему Анастасия?

– В честь моей бабушки, ты же знаешь её, какая она у меня замечательная!

– Ну да, имел честь… А что, нормальное имя, Анастасия Егоровна – звучит. В общем, как посетишь гине… женскую консультацию, сразу пиши, а то я там от разных мыслей с ума сойду… Блин, а ведь нужно будет тогда и свадьбу сыграть. Не станешь же ты рожать, не будучи замужней женщиной! Если ты беременна и если меня вызовут на игру сборной 4 сентября, то как раз могли бы и расписаться.

– Ага, а ты знаешь, какая очередь в ЗАГС?

– Точно, мне же Катька говорила… Они, кстати, со своим хахалем женятся 11 сентября, представляешь! А заявление подали вот только на днях. Ничего, задействую связи, за один день распишут, – уверенно заявил я, подумав задним числом, что мог бы и для сестрёнки постараться с более ранним сроком росписи.

Провожать меня в Шереметьево утром следующего дня заявились все: и мама с Андрейкой, и Ильич, и Катька с Пашей, и бабушка с дедушкой, и Лисёнок… Это не считая Ряшенцева, который приехал меня лично напутствовать.

– Егор, помни, что за тобой – вся советская страна, весь советский футбол, – дыша на меня табаком, наставлял президент Федерации футбола. – Не урони, так сказать, честь, держи высоко знамя советского спорта!