Крушение звезд - Крис Банч

— Можете обнять меня и поцеловать туда, где не светит солнышко. — Ньянгу разглядывал маленький кейс, обнаруженный им в каюте Кекри. — Либо мы полные тупицы, либо этого не было, когда мы здесь шарили в первый раз.

— Не было этого, шеф, — поддержал один из техников по безопасности. — Я составил подробную опись, когда мы в прошлый раз рылись в ее барахле. Третья вещь, которую мы проверяли, была в ее косметичке, и я не настолько слепой, чтобы прозевать этот кейс.

— Какая-то разновидность кома, — задумчиво проговорил Ньянгу. — Снесите-ка это себе в лавочку и раскройте мне его секреты.

— Хорошо, сэр.

— Будьте поосторожнее, — добавил Иоситаро. — Просто на случай всяких глупостей внутри, типа механизма самоуничтожения.

— Мы всегда можем считать, что случайности происходят, — сказала Кекри, сбрасывая туфли.

— Можем. — Гарвин внезапно решил, что не собирается упускать момент — просто для разнообразия. И черт с ними, с последствиями. И еще он знал, что за эту мысль, несомненно, придется расплачиваться. — Или я мог бы зажечь эту свечу… Старомодная личность эта Берта… И еще одну на другой стороне кровати.

— Мог бы, — согласилась Кекри. — А дальше что?

— А потом бы я выключил основное освещение… вот так… забрался сюда и поцеловал тебя.

— А потом что?

— Потом я сниму с тебя жакет и спущу платье до талии… вот так. Затем я поцелую тебе шею и… некоторые другие места несколько раз. Да, ты можешь начать снимать с меня пиджак, расстегивать мне брюки, если хочешь.

— О да, — выдохнула Кекри.

— Спасибо. Теперь я найду способ скинуть эти чертовы ботинки и стянуть с тебя платье совсем — вот так. Ох, у тебя под ним ничего нет.

— Не люблю, когда в последний момент что-то встает на пути, — снова выдохнула Кекри.

— Замечательная мысль.

Гарвин нес ее к кровати. Она лежала, полуприкрыв глаза, и наблюдала, как он стягивает рубашку.

— Теперь, если ты поднимешь ноги так, чтобы я мог ухватить тебя за лодыжки…

Спустя секунду слова у него кончились.

Гарвин взял чашку стимулирующего чая, порекомендованного поваром, и вежливо улыбнулся через стол леди Берта.

Он размышлял о совете Ньянгу «трахать ее до посинения, чтобы она плясала под нашу дудку». Ублюдок не только был женофобом, но и явно переоценил способности старого друга. Не Катун. Чувствуя себя изрядно посиневшим и гадая, сможет ли он отправиться в инспекционный поход на таких подгибающихся ногах, Гарвин «надел» свое лучшее лицо и решительно настроился выдержать все.

Янсма с тоской наблюдал за Кекри, совершенно бодрой, ведущей непринужденную беседу с Либной Берта, в то время как он пытался найти силы влить в себя еще чаю.

Электронщик из службы безопасности зевнул и протер слипающиеся глаза.

— Тут у нас, шеф, — доложил он Ньянгу, — маленький аккуратный приемопередатчик. Только для внутрисистемного пользования, если, конечно, никто не сидит у нас на хвосте. А мы до сих пор никого не обнаружили. Вся задняя панель представляет собой светочувствительное зарядное устройство, которому даже ультрафиолет не нужен, что весьма сексуально. Прибор включен все время, так что некто… скажем, славненький шпионский кораблик… может войти в любую систему, где мы находимся, активировать ком установленным сигналом, и тогда наша шпионка обнаружит, что кто-то жаждет поболтать с ней или забрать ее отсюда. Естественно, у него имеется встроенный диктофон, чтобы ей не приходилось слишком долго ошиваться рядом.

Ньянгу задумался, подлил себе еще тоника.

— Думаю, — сказал он, — было бы очень мило с нашей стороны поставить ком точно туда, откуда мы его взяли.

Разве что, если место позволяет, втиснуть в него дополнительную схемку, которая дернет нас, если Кекри кто-нибудь позвонит. Осталось узнать, за какими данными она охотится.

Ньянгу ухмыльнулся, допил свой чай и потрогал внутренний нагрудный карман с копией записей Кекри Катун, сделанных в простой подстановочной кодировке. Над другой копией, в основном взломанной, пока трудились дешифровщики.

— А этого, мой милый пернатый друг, тебе, как говорится, знать не надо.

Иоситаро поднялся.

— Пошли. Спустимся в буфет, и я куплю позавтракать. Гарвин услышит кое-что интересное, когда вернется.

Заводы Берта простирались до горизонта и налево. Гарвин очень быстро устал восхищаться гигантскими штамповочными механизмами, моторосборочными цехами, токарными станками, способными выточить деталь размером с нана-бот, программирующими отделами и всем остальным. Он двигался всего лишь чуть-чуть неловко, непривычный использовать свое тело для наведения камеры с малым объективом, спрятанной в лацкане пиджака.

Присутствовали рабочие, но их было немного, и Гарвин заметил, что большинство из них занимались полировкой и поддержкой агрегатов в рабочем состоянии, а не строительством. Экскурсия закончилась в огромном каменном здании, весьма архаичном по дизайну, с забранными в частый переплет стеклянными зенитными окнами и открытым центром. Вдоль стен тянулись ряды терминалов и сидящих за ними операторов. Снаружи находились вооруженные охранники, оцененные Гарвином как исключительно бдительные.

— Это наши архивы, — гордо произнесла леди Берта. — Начиная с самого первого посыльного судна, построенного первым Берта… и использованного в качестве личного транспорта. — Она подошла чуть ближе и понизила голос: — Эти записи содержат информацию, о которой вы меня просили. И это место ничем не хуже других для того, чтобы сказать вам, что я не могу разрешить вам доступ к тому, что вам нужно. Мне жаль, но, как я уже говорила раньше, существует уговор между Берта и их клиентами. Уговор, который не нарушался более трехсот земных лет.

Гарвин заглянул ей в глаза, не увидел ничего, кроме твердой решимости, и предпочел не спорить.

— Тогда, — сказал он, — полагаю, нам просто придется попытать удачи с теми охранными устройствами, которые еще остались вокруг Центрума.

— Я сожалею. — На лице леди Берта промелькнула едва заметная усмешка.

«Тогда почему, — Гарвин чувствовал, что Ньянгу гордился бы им, — она дала себе труд показать мне, где эти секреты хранятся, а потом велела проваливать? Чтобы только посмеяться надо мной? Интересно. Надо это обдумать».

Ристори осторожно подкрался к плошке, из которой шесть земных кошек лакали молоко. Он вклинился между двумя, начал пить и отскочил, когда одна из кошек шлепнула его лапой по носу. Дети на скамьях взревели.

Ристори попытался снова и снова был изгнан. Он отошел, немного посидел в раздумье и затем вдруг заметно приободрился.

Встав на четвереньки и внезапно обретя гибкость и плавность кошачьих движений, профессор возобновил попытки подобраться к миске. Кошки подвинулись, явно одураченные, и Ристори начал лакать молоко, как они.