Восстание потерянных - Сергей Зверев

Он выбрался из каре телохранителей, закинул на плечо автомат. Солнце, отразившись от очков майора, ослепило присутствующих и в смущении зашло за облако – двум солнцам в Другой Чечне светить одновременно не положено. А разве не Вакуленко вскоре станет управлять в этой стране безраздельно?

Откуда взялась эта тень в пятнистой одежде, понять никто не смог. До ближайшего дома – метров тридцать, деревья настолько худы, что не спрячешься.

Пятнистая камуфлированная форма, высокие ботинки, кепи, натянутое на брови.

Он вышел из ниоткуда, держа на вытянутых руках два пистолета, узнать в которых «Гюрзу» было нетрудно.

Далее все происходило, как в дурном сне. Как в больном сне, когда видящий этот сон страдает высокой температурой и бредом: хочется убежать с этого места, а ноги не слушаются. Мозг не дает команд конечностям, потому что парализован. Все, на что был способен сгусток этого серого вещества, с помощью которого человек разворачивает реки и строит космические корабли, сейчас лишь вырабатывал гормоны, отвечающие за чувство страха.

Впереди шли два телохранителя.

Чуть позади – Вакуленко.

Позади майора, образуя вместе с первыми правильный квадрат, – еще двое. За ними – пятый.

Мужчина в камуфляже стал объектом внимания слишком поздно. Так не успевают увернуться от грязной воды, брошенной пролетающим мимо грузовиком. Он остановился в пяти метрах от Вакуленко и чуть присел. Изо рта его торчали, вводя еще в большее недоумение, два снаряженных магазина для пистолетов.

Никаких приборов для бесшумной стрельбы.

Куда смотрел каждый из этих пяти, обладающий помимо реакции и звериной ловкости еще и даром предвидения? Этому бойцов спецназа учат с тем же упорством, с коим тренируют вынимать за полсекунды «кольт» из кобуры.

Бах! Бах! – словно ловкий фокусник с двумя кнутами в руках затушил огонек на двух свечках, стоящих в пяти метрах от него в подсвечнике.

На какое-то мгновение замерли все, кто был на улице. Даже кровь, хлещущая из ран вмиг остановившихся и начавших валиться на бок первых телохранителей, не позволяла никому догадаться о том, что происходит.

Сколько времени прошло с момента первых двух выстрелов?

Столько, сколько нужно телохранителю, чтобы выдернуть из кобуры «кольт».

Для того чтобы начать поражать цель, нужно еще полсекунды.

Но у оставшихся на ногах троих из пяти нет этого времени.

«Гюрзы» в руках человека не останавливают своей работы. Латунные гильзы, вылетающие из них, как из автоматов, пугают окружающих.

Люди Вакуленко не видят пуль. Они видят смерть и гильзы. И в ступоре проводят следственную связь, которую никогда не провели бы, находясь в рассудке: гильзы – это смерть.

Но гильзы, сверкающие на уже выбравшемся из-за облака солнце, улетают прочь, звенят где-то вдали на асфальте. Этот звон отдается эхом в головах толпы с таким гулом, словно это гильзы от гаубицы, а не от пистолета, и заставляет присутствующих не сходить со своих мест.

Бах! Бах!..

Бах!

Бах! Бах!

Бах!..

Люди майора приходят в себя, кровь приливает к конечностям, руки тянутся к оружию…

Красная жидкость летит по воздуху, она заляпывает одежду и снаряжение подчиненных. Она пахнет мясом.

Мясом, пропитавшимся пороховой гарью.

Человек в камуфляже, убедившись, что теперь помех нет, резко увел руки от зашедшегося в агонии последнего из телохранителей. Спецназовец, пытающийся рукой остановить кровь, фонтаном хлещущую из сонной артерии, больше не представлял для стрелка интереса.

Куртка Вакуленко грузинского образца не выглядела ухоженной после бегства из гостиницы. В пыли, бледная от известки, она выдавала в хозяине человека, который последний час провел в беспокойстве. Но сейчас крови на ней было столько, сколько обычно бывает на халате хирурга в конце рабочего дня. Она не была красной, натовский камуфляж майора напоминал скорее веселую рубашку-гавайку: красные пальмы, черные тени, розовое море с розовым фламинго… Если приглядеться в ступоре происходящего, все это можно было обнаружить на Вакуленко, как на картине…

– Не надо… – пробормотал майор, правильно поняв намерения стрелка.

Он выставил перед собой ладони, и они были тоже красны. На них лежали чьи-то мозги, и теперь, когда майор распростер руки, они стали кусками сваливаться на ступени крыльца.

Он это сказал сразу после того, как услышал первые два выстрела и струи жгучей горячей крови ударили в него с двух сторон.

– Не надо… – повторил он, едва успев закончить первую фразу, увидев направленные в его грудь два пистолетных ствола. – Стольников, мы можем все обговорить…

Бах! Бах!

Бах! Бах!..

Столько скользких ступеней майор еще не видел.

Бах!

Где этот, в камуфляже и с пистолетами?..

Его не было. Лишь шесть трупов и стоящий над всем этим, словно завернутый в красный флаг, водитель.

Из губ его выпала и плюхнулась в расползающуюся лужу крови неприкуренная сигарета.

Еще секунда, и он, пошатнувшись, оперся о раскаленный капот «УАЗа».

На грохот выстрелов с крыльца, как горох, посыпались «грузины».

Саша выбросил один за другим пустые магазины. Времени не было ни секунды, чтобы сунуть их в карман. Он выхватил из зубов первый магазин, вставил в рукоять, спустил затвор, то же проделал и со вторым магазином.

На ходу, меняя направление, выстрелил по разу из каждого. Не прицельно, а чтобы сбить ритм погони. Они видели, что делает «Гюрза» с людьми. Подводить аналогию под себя не хотелось никому. На это майор и рассчитывал. Инстинкт заставит преследователей осесть. Хотя бы на пару секунд. А для Стольникова это сейчас – целая эпоха.

Он бежал, продираясь сквозь ветви деревьев какого-то сада. «Люди обжили Южный Стан, вырастили деревья, собирали урожай. И теперь это никому не нужно», – снова подумал он. Он бежал, петляя, но не меняя направления. Он хотел обогнуть сад по внутреннему его периметру, не показываясь на улицах. Обойти, вернуться и замкнуть кольцо. Там его никто не ждет…

Из гущи кустарника с треском отделился потерянный и бросился, оскалив зубы, на Стольникова. От неожиданности майора понесло в сторону, ноги его заплелись, и он понял, что падает.

Тварь, заметив это, присела и накинулась на него как кошка. Схватив Стольникова за шею и стиснув пальцы, потерянный зашипел, раздувая рот и роняя на лицо майора густую пенистую слюну.

Стольников чувствовал, как наливается кровью от недостатка кислорода его лицо, как немеют руки и ноги, но ничего не мог поделать. Пистолеты выпали из его руки, как ни старался он сохранить их. Он даже не знал приблизительно, где они находятся – справа или слева. Он перевернулся, падая, а сейчас уже и плохо соображал…