Полуночный танец дракона (сборник) - Рэй Брэдбери

– Ничего я не слышу. Лучше ляг и поспи, – сказала жена. – Бомбу ты сможешь поискать и завтра, тем более что она упала где-то в сторонке. Если она и взорвется, ну, может быть, картина свалится со стены.

– Нет-нет! Тогда она нас всех поубивает!

Отец набросил на себя халат и, выйдя на пшеничное поле, стал принюхиваться.

– Говорят, раскаленный металл издает сильный запах! Нам нужно отыскать ее, пока она не остыла! О боже, какое несчастье!

– Это ты о бомбе, папа? – спросил его младший сын Тони, который держал в руках электрический фонарик.

Отец покосился на фонарь.

– Это еще зачем?

– Я не хочу, чтобы ты споткнулся о бомбу.

– Да мой нос лучше, чем десять тысяч фонариков! – И прежде чем сын успел удрать, отец отобрал фонарик. – Ты слышал, как бабахнуло о землю? Наверное вырвало с корнем тысячу деревьев!

– Ну, одно дерево как раз стоит перед тобой, – сказал Тони.

Отец гневно завращал глазами.

– Ступай домой, простудишься!

– Сегодня тепло.

– Лето еще не кончилось! – подхватили другие дети, высыпав на поле.

– А ну-ка вернитесь назад! Если кому-то из нас и суждено взорваться, то пусть уж это буду я!

Дети вернулись в дом, но оставили дверь кухни открытой.

– Сейчас же закройте дверь! – рявкнул отец и принялся, энергично водя фонариком и принюхиваясь, расхаживать по полю.

Когда он вернулся, халат его был весь простеган колосками.

– Как?! Вы до сих пор не спите? – завопил он.

– О чем ты говоришь? Ты топал по полю, словно бешеный бык, и наверняка переломал всю пшеницу!

– Бешеный бык? Переломал пшеницу?

– Смотрите, – сказал Тони, указывая за дверь. – Папа протоптал на поле штук сто тропинок!

– Когда же ты наконец вырастешь и станешь писателем? – сказал отец.

Как только небо чуть посветлело, он отправился на пшеничное поле и вновь, с горящими глазами и открытым ртом, принялся отважно ходить по нему из конца в конец, иногда настораживаясь и раздвигая мягко шелестевшие на ветру колосья трясущимися руками. Где же она? Где?

Голод заставил его вернуться к полудню домой, но, схватив бутерброд, он тут же вернулся на поле. На его покрытом испариной лице отражались одновременно страх и довольство, возбуждение и разочарование. Иногда он останавливался и бормотал, обращаясь то к небу, то к полю, а то и к собственным рукам:

– Вы слышали? Бабах! Прежде снаряды даже близко не подлетали к нашим фермам! Женщина! Принеси мне супа!

– Зайди в дом, получишь! – ответила жена.

– Господи, да у меня же времени в обрез, – продолжал бормотать он. – Где же воронка? Снаряд должен был войти в землю. Лет через тридцать на него сядет муха или заберется муравей, и тогда… Нет-нет, я не могу оставлять детям подобное наследство. Поселившийся на нашем поле враг будет таиться до тех пор, пока кого-нибудь не убьет. Вы только представьте себе! Война окончится. Герои вернутся домой. Пролетят годы. И однажды герой решит вспахать поле и… И тут взорвется эта треклятая бомба!

– Ты уверен в том, что она упала именно на наше поле? – поинтересовался Тони, почесывая в затылке и пряча улыбку.

– Разве ты не видел вспышки? Трава вон как пожелтела!

– Она уже и вчера была желтой.

– Она упала с неба подобно раскаленному болиду! Я видел…

– Окна нашей спальни выходят на другую сторону, – сказала мать, входя с тарелкой горячего супа.

– Ну и что из того? Она упала в самый центр моего пшеничного поля! Храни нас Бог!

– Мы тоже будем ее искать! – закричали дети.

Он посмотрел на свою жену.

– Поздравляю. Твои наследники сошли с ума. – Собрав детей, точно цыплят, он повел их к краю поля. – Послушайте меня, дети. Вы не будете подходить к нашему полю, даже если понадобится сорок лет, чтоб найти эту бомбу! Кто знает, когда она взорвется? Это может произойти в любой момент, понятно?

Они смотрели на залитое солнцем пшеничное поле.

– Тик-тик-тик! – сказал Тони.

Отец грозно посмотрел на него.

– А ну сбегай к соседям и расскажи им о бомбе! Живо!

Тони понесся к соседям.

– Самое лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации, так это уехать отсюда и попросить правительственных чиновников заняться поисками бомбы, – спокойно сказала мать.

– Правительственных чиновников?! Едва они подойдут к нашему полю, как вся пшеница поляжет на корню! – Отец на минуту задумался. – Впрочем, в чем-то ты права. Бери детей и бабушку и езжай в деревню. Столоваться я буду у соседей. Я бомбы не боюсь.

– Я тоже ее не боюсь.

– Но ты же понимаешь, что кто-то из нас все равно должен будет остаться!

– Тогда останусь и я. Главное, чтобы ты к своей бомбе детей не пускал.

– К моей бомбе?

– Кажется, соседи пришли, – сказала она, прислушиваясь. – Схожу-ка я за вином…

– Я же говорил тебе, принеси побольше вина!

Он выглянул за дверь и увидел идущих по лугу и по дороге людей, спешивших на помощь.

– Почти одни мужчины, – покачала головой жена. – Один другого умнее!

Собравшийся народ, в основном мужчины, провел все утро на краю пшеничного поля, внимая своему соседу, урожай которого мог оказаться ужасным.

– Судя по всему, враг стрельнул сюда из той огромной пушки, – предположил отец.

– «Длинный Том», – добавил маленький Тони.

Рука отца замерла в воздухе, и лицо его побагровело.

– Она может стрелять на сорок миль! – продолжил он.

– «Длинный Том» называется, – повторил Тони.

– Слушай, – обратился к нему отец, – почему ты не в школе?

– Ты просил всех остаться дома, – ответил Тони. – Иначе мы не увидим этого страшного взрыва, который поубивает всех наших коров.

– Тогда принеси нам еще пару бутылочек вина! Самого лучшего! – Отец вновь повернулся к гостям. – Вы помните, что после Первой мировой десять тысяч фермеров пали смертью храбрых, подорвавшись на старых минах и бомбах?

Соседи дружно закивали.

– Малейший шорох – и крышка! – прошептал отец.

– Один удар сердца? – осторожно предположил один из соседей.

– Вот именно!

Разговор был прерван приходом Тони.

– Вот ваше вино!

– Не ори ты так!

– Вот! – повторил Тони, протягивая две большие бутыли.

Отец, прищурившись, посмотрел на этикетки.