Последняя принцесса Индии - Мишель Моран

– Я не знала.

– Я не знаю, кому она писала. Слуга ее отца обнаружил эти письма. Спустя два дня его труп выловили из Ганга.

Я ойкнула.

– Убила не она, – заверила рани. – Она бы просто не смогла.

– А вот ее отец вполне мог, – сказал Моропант, который теперь очень сильно напоминал свою дочь. – Я знал его, когда мы оба были молодыми.

– Отец Кахини умер, – сообщила мне рани. – Перед смертью он поклялся мне и всей семье, что ничего, кроме переписки, там не было. Если бы не это, ноги Кахини здесь не было бы.

– Садись, – произнес Моропант, указывая рукой на подушки.

Понятно было, что обращается он не только к своей дочери, но и ко мне.

– Очередное письмо от Эллиса? – увидев конверт на ковре, спросил Моропант. – Сипаи вскоре поднимут бунт. Надеюсь, они прогонят британцев за море.

– Мы не можем позволить себе бунт, – предупредила рани. – Это станет концом власти Гангадара.

– Только если мы проиграем… Я могу их обучать.

– А что будет, если британцы узнают, что отец рани путается с бунтовщиками?

– Эти люди не бунтовщики, Ману. Они подданные раджи Джханси.

– Кто подписал контракты с британцами и согласился воевать на их стороне? – напомнила отцу рани.

– Они остаются верны Джханси, какие бы контракты ни подписывали. Британская империя раскинулась от Гонконга до Ирландии. Если сипаи причинят им достаточно ощутимый урон, британцы хорошо подумают, стоит ли опять лезть в крошечное княжество.

Рани молчала. Никто не решался заговорить о том, что она, возможно, носит в своем чреве девочку.

– Я могу начать готовить их к бою в любое время, – сказал ее отец. – Поговори об этом с раджей.

– Гангадар… Ты и сам знаешь, что он скажет.

Бросив на меня взгляд, Моропант произнес, обращаясь к дочери:

– Ману…

– Я знаю. Надо что-то делать. Я посоветуюсь с Шри Рамой.

– Шри Рама – гуру, а не полководец.

– Кришна тоже не был полководцем, но он дал Арджуне правильный совет.

Рани ссылалась, конечно, на один эпизод из «Махабхараты», где Кришна помог принцу Арджуне справиться с затруднительной ситуацией. Его семью раздирали междоусобицы. Арджуна не хотел вмешиваться в эту войну, но Кришна посоветовал ему сражаться. Каким бы миролюбивым ты ни был, все мы несем ответственность за зло на земле.

Моропант кивнул и махнул рукой в мою сторону.

– Возьми ее с собой. Дургаваси, готовая застрелить отца рани, заслуживает полнейшего доверия как телохранительница.

В тот вечер в храме, после того как всю еду раздали беднякам, я встретилась с Шри Рамой.

Обычно лишь Сундари присутствовала при его беседах с рани, но на этот раз госпожа заявила:

– Сита, я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Я последовала за ними по украшенным настенной росписью коридорам, стараясь держаться подальше от масляных светильников, которые свешивались на длинных цепях с потолков. Кахини однажды рассказала мне историю о женщинах, которые не убереглись из-за невнимательности и сильного сквозняка: их дупатты вспыхнули от огня – и они умерли, объятые пламенем. Но светильники, что ни говори, отбрасывали весьма красивые оранжевые блики на золоченые статуи, которые молча глядели на нас из каждой ниши.

Добравшись до самого последнего помещения храма, мы остановились у завешенного тканью дверного проема.

– Ее Высочество рани Лакшми Баи! – возвестил слуга.

Затем слуга раздвинул две части занавеса, и мы вчетвером вошли внутрь. В центре комнаты, устланной джутовыми циновками, сидел, скрестив ноги, старик. Вокруг него были разложены всевозможные предметы, применяемые во время богослужения: свечи, благовония, цветы и кокосовая скорлупа. Но все эти мелочи я заметила позже. Прежде всего я обратила внимание на умиротворенное выражение лица Шри Рамы. Если вы встречали в жизни человека, воплощающего полную безмятежность и душевное спокойствие, то его лицо наверняка выглядело так же, как у Шри Рамы. На вид ему нельзя было дать меньше шестидесяти, но при этом кожа на его лице была гладкой, как долгое время лежавший в ручье камень, все неровности которого давным-давно сгладила проточная вода. Его глаза тоже излучали покой. Казалось, какую бы трудность ни представить на его рассмотрение, старик неспешно изучит ее и найдет решение.

Рани приветствовала старика почтительным поклоном. Сидящий на полу Шри Рама поклонился ей в ответ. Я тоже глубоко поклонилась и сжала ладони в намасте. После этого я уселась слева от рани.

– Вы привели новенькую, – таким же спокойным, как его лицо, голосом произнес гуру.

– Это Сита Бхосале, моя младшая дургаваси.

Он некоторое время разглядывал меня, затем кивнул.

– Добро пожаловать, Сита.

Мне было любопытно увидеть церемонию, которую собирается проводить столь уважаемый гуру, как Шри Рама, но на поверку оказалось, что это обычная пуджа.

Только после того, как гуру нанес на лоб каждой из нас красный тилак, он откинулся на джутовые циновки и с непринужденным видом спросил:

– В чем дело?

– Сипаи все более сердятся и злятся на британцев. Отец считает, что мы должны вооружить их и подготовить к восстанию.

Шри Рама внимательно ее слушал.

– Британцы совершили преступление?

– Они повинны в безрассудстве, а еще я подозреваю, что британцы могут осознанно провоцировать недовольство среди сипаев.

– А убийство британских воинов будет преступлением?

– Да. Я верю в переговоры… переговоры до самого конца, вот только я не знаю, когда наступит этот самый конец.

– Подозреваю, что концом будет разрушение Джханси, – молвил Шри Рама.

Я не верила собственным ушам. Я посмотрела на Сундари, но лицо капитанши оставалось безучастным.

– И это допустимая цена? – спросила рани.

– Все княжества и империи рано или поздно исчезают с лица земли. Вопрос заключается в том, что приходит на их место и кто первый начинает агрессию.

– Значит, надо ждать?

– Это зависит от того, какой правительницей вы хотите стать.

Рани прикоснулась ладонью ко лбу и сидела некоторое время, погруженная в мысли.

– Отцу это не понравится, – произнесла она.

Шри Рама кивнул, но ничего не сказал.

– Спасибо. – Рани чуть склонила голову.

Шри Рама повернулся в мою сторону.

– Кое-кто усложняет твою жизнь? Почему ты это позволяешь?

Я настолько сильно удивилась, что некоторое время сидела, не в силах ничего ответить.