📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаДевушка, которую ты покинул - Джоджо Мойес

Девушка, которую ты покинул - Джоджо Мойес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 115
Перейти на страницу:

Лив понимающе кивает. Она пытается мысленно вписать в контекст сексуальной драмы образ ее главной героини — хозяйки цветочной лавки. Ей уже хорошо за пятьдесят, она высаживает по две пачки в день, а ее серые лодыжки торчат из слишком коротких брюк, как два куска сырого рубца.

— Мы оба знали, что это неправильно. И я старался. Видит Бог, как я старался быть хорошим. Но вот однажды я заглянул туда за луковицами весенних цветов, а она подошла и встала сзади, вся такая пахнущая фрезиями, и я еще подумать не успел, а мой бутон уже стал набухать…

— Ладно, папа. Избавь меня от подробностей. — Лив включает чайник, и, пока она вытирает столешницу, отец осушает до дна свой бокал. — Не слишком ли рано для вина?

— Для вина никогда не бывает слишком рано. Напиток богов. Мое единственное утешение.

— Ты всю жизнь только и делаешь, что ищешь утешения.

— И как мне удалось воспитать такую волевую женщину, у которой столько условностей?

— А тебе и не удалось. Потому что меня воспитывала мама.

Он меланхолично качает головой, очевидно совершенно забывая о том, как проклинал жену, когда та ушла от него вместе с маленькой дочкой, и призывал всех богов обрушить свою ярость на ее неверную голову. Иногда Лив начинает казаться, что с тех пор, как шесть лет назад умерла мама, воспоминания о их непродолжительной и крайне непрочной супружеской жизни были сильно отредактированы в папиной голове, и эта невозможная женщина, эта потаскуха, эта ведьма, настроившая против него единственного ребенка, превратилась чуть ли не в Святую Деву. Но Лив не возражала. Она и сама через это прошла. Когда ты теряешь мать, со временем твое воображение делает из нее идеальную женщину. Вспоминаешь легкие поцелуи, ласковые слова, теплые объятия. Она слушала бесконечные жалобы друзей на надоедливых, приставучих матерей, но совершенно не понимала их, словно те говорили на корейском языке.

— Твоя утрата ожесточила тебя.

— Просто я не влюбляюсь в каждого представителя противоположного пола, кому случится продать мне банку еды в томатном соусе.

Она открывает ящики в поисках фильтров для кофе. Если ее дом вылизан до блеска, то в жилище отца царят хаос и кавардак.

— Прошлым вечером видел Жасмин в «Пигс фут», — неожиданно улыбается отец. — Роскошная женщина. Спрашивала о тебе.

Лив находит пакетики, открывает один, насыпает туда кофе.

— Правда?

— Выходит замуж за испанца. Похож на Эррола Флинна. Глаз с нее не сводит. Заметь, мне тоже было от нее не оторваться. Она прямо-таки гипнотизирует своей походкой. А как она покачивает бедрами! Он берет ее с ребенком. Думаю, ребенок от кого-то другого. Собираются жить в Мадриде, — говорит отец, принимая из рук Лив кружку кофе. — И почему вы больше не встречаетесь? Вы ведь так дружили!

— Люди расходятся, — пожимает она плечами.

Но она не может признаться, что ее объяснение — только часть правды. Когда теряешь мужа, то о некоторых вещах просто невозможно никому рассказать. Это непреходящая усталость, когда спал бы и спал, причем веки будто налиты свинцом, и, для того чтобы поднять их, требуются титанические усилия, а продержаться еще один день для тебя словно подвиг Геракла; и еще ты подсознательно начинаешь ненавидеть своих подруг: каждый раз, когда кто-то из них появляется у тебя на пороге или идет тебе навстречу по улице, обнимает тебя и говорит, что ей так жаль, так безумно жаль, ты смотришь на нее, на ее мужа, на ее детишек и сама пугаешься своей дикой зависти. Почему они живы, а Дэвид умер? Почему этот жирный зануда Ричард, с его друзьями из Сити, с его гольфом по выходным, Ричард, которого абсолютно ничего не интересует за пределами его крошечного самодовольного мирка, продолжает жить, тогда как Дэвид, блестящий, любящий, щедрый, страстный Дэвид, должен был умереть? Почему подлец Тим сможет породить себе подобных, дать начало целым поколениям будущих маленьких Тимов, тогда как Дэвид, с его пытливым умом, его добротой, его любовью, исчез, не оставив после себя никакого следа?

Лив хорошо помнит, как содрогалась в беззвучных рыданиях в чужих ванных, когда сбегала из забитых народом комнат; она прекрасно понимала, что ведет себя неприлично, но ничего не могла с собой поделать. И только по прошествии нескольких лет она научилась смотреть на счастье других, не ощущая при этом, как кровоточит сердце от собственной утраты.

Теперь жгучая боль уже прошла, но она предпочитает наблюдать за домашними радостями людей со стороны, причем желательно тех, кого она не слишком хорошо знает, словно счастье — всего лишь научная концепция, которую можно доказать, чему она только рада.

Она больше не встречается с прежними друзьями, всякими там Жасмин и Черри. Женщинами, которые еще помнят, какой она была в юности. Слишком сложно объяснять. И ее не совсем устраивает, что объяснение это свидетельствует не в ее пользу.

— Ну, мне все-таки кажется, что вам стоит повидаться перед ее отъездом. Я всегда любил смотреть на вас вместе. Вы были словно две юные богини.

— Когда ты собираешься позвонить Кэролайн? — спрашивает она, сметая крошки с ободранного соснового кухонного стола и счищая круглый след от бокала с вином.

— Она не захочет со мной разговаривать. Прошлой ночью я отправил на ее мобильник четырнадцать сообщений.

— Папа, ты должен прекратить спать с другими женщинами.

— Я знаю.

— И ты должен начать зарабатывать.

— Я знаю.

— И ты должен одеться. На ее месте я непременно снова ушла бы, если бы, вернувшись, застала тебя в таком виде.

— На мне ее халат.

— Я догадалась.

— Он до сих пор хранит ее запах. — И отец скорбно, со слезами на глазах нюхает рукав халата. — Что же мне делать, если она не вернется?

Лив застывает на месте, лицо ее каменеет. Интересно, а имеет ли отец хоть малейшее представление, какое сегодня число? Она смотрит на потасканного мужчину в женском халате, на синие вены, просвечивающие сквозь кожу в пигментных пятнах, и поспешно возвращается к мытью посуды.

— Знаешь что, папа? Ты спрашиваешь не у того человека.

13

Старик осторожно опускается в кресло и тяжело вздыхает, словно пройтись по комнате потребовало от него определенных усилий. Его сын стоит с озабоченным видом, сложив на груди руки.

Немного подождав, Пол Маккаферти бросает взгляд в сторону своей секретарши Мириам.

— Не хотите ли чаю или кофе? — спрашивает она.

В ответ старик качает головой:

— Нет, спасибо. — Всем своим видом он словно говорит: «Давайте лучше приступим к делу».

— Тогда я вас оставляю, — произносит Мириам и, пятясь, выходит из тесного кабинета.

Пол открывает папку. Кладет руки на стол, чувствуя на себе взгляд мистера Новицки.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?