Куплю тебя дорого Кукла - Анна Штогрина

- Мамочка, я еще не досмотрел Трансформеров. Можно еще пару минуток побыть тут,- заканючил сын.

Но мне в этом доме и в обществе бандитов так душно, словно на шее все сильнее затягивается удавка.

- Прости, сыночек, но нет. Запомни на каком моменте в мультфильме ты остановился и досмотрим дома,- я уже оттащила сына ближе к выходу.

Богдан, наконец, отвернул голову от телевизора. Услышав про возвращение домой сын просиял и сам заторопился

- О, это отлично. Я как раз хотел рассказать дедушке, как сам отжимался. Он будет очень гордиться мной...Мамочка, почему ты опять плачешь...

- Сыночек, дедушка теперь всегда будет тобой гордиться... Мы обязательно поедим к нему на кладбище, и ты похвастаешься ему,- сквозь поток слез говорю Богдану.

Нам еще предстоит непростой разговор.

И пусть сыну только шесть, но я не намерена укрывать от него горькую правду. Он любит дедушку и имеет право знать, что его больше нет в нашей жизни.

И в который раз я убеждаюсь, что в нашем жестоком мире нет места справедливости.

Мне жаль, что сыну прийдется это узнать так рано...

Три месяца спустя.

Милена Ксавье.

Я спустилась с третьего этажа своей квартиры.

Пусть и арендованной, но своей.

Жить с мамой и бабушкой было просто невыносимо. И не из-за старушки, которой везде мерещится пыль и грязь, которая начала делать замечания Богдану, что он постоянно разбрасывает игрушки, для которой я недастаточно ухоженна и недостаточно аристократична.

А именно из-за матери. Черствая строгая женщина равнодушно восприняла смерть отца. Ее холодная отрешенность меня угнетала. Когда мама появлялась после работы дома все словно замирало. Становилось серым и безликим.

За годы, которые мы жили отдельно, она превратилась в мрачного диктатора. И если бабушка все время щебетала свои бесконечные упреки. То мать, наоборот, угрюмо и молчаливо вгоняла всех в депрессию.

Может я бы и уехала вообще в любой другой город, или даже страну.

Но я имела неосторожность сразу по приезду снять небольшое помещение под художественную мастерскую. Я была решительно настроена начать жизнь с чистого листа и максимально пустить корни в новом месте.

Французский язык я совершенно не знала. Общалась с немногими знакомыми на английском. И это еще больше усложняло мою жизнь.

Многие мои ученики не знали никакого другого языка, кроме родного.  Политика их родителей гласила, что английский язык - свинский, и если к ним во Францию приезжают иностранцы, то пусть они учат их язык.

Жирар Пирентье, владелец помещения, которое я сняла, оказался одним из немногих, кто в совершенстве владел многими языками. И на мое счастье английский он знал в том числе.

Молодой мужчина сразу пошел мне навстречу и дал каникулы на месяц. А потом и вовсе снизил аренду в половину. Хоть я и не просила о такой щедрости.

Жирар часто захаживал в мою мастерскую. Всегда говорил, что просто проходил мимо. Но мне казалось, что мужчина мне симпатизировал.

Пирентье был истинным французом до мозга костей. Высокий и поджарый. С хищными чертами лица. Крупным носом, выпуклыми карими глазами, изогнутыми губами с опущенными уголками. Его короткие вьющиеся волосы были зачесаны набок в современной стрижке.

А одевался он, как стиляга из 90х. Клетчатые пиджаки, терракотовые брюки и, конечно, неизменные шарфы, которых у него было мне кажется больше, чем звезд на небе.

В последнее время Жирар становился все навящевей. Начал приносить мне шоколад, баловал Богдана игрушками и комиксами.

Мне его внимание претило. Я не собиралась заводить отношения с мужчинами в ближайшие лет сто!

После всего пережитого мне вообще казалось, что моя самооценка и доверие к противоположному полу уничтожено на корню.

К тому же я чахла. Засыхала, как роза без воды.

Я скучала по Шамилю...

Мое сердце было навеки занято одним гонористым скакуном. Черным мустангом.

Верзилой, в руках которого я была мелкой хрупкой куклой.

Его навязанной любовницей. Продажной шлюхой.

И от осознания своей никчемности и воспоминаний о предательстве мне становилось противно и млостно.

Я подошла к стеклянной двери своей мастерской. Квартиру я сняла всего в квартале и добиралась пешком за несколько часов до урока. Богдан часто гостил у бабушки. Когда я не могла его оставить, то брала с собой на урок. Сегодня сын закомандовал ехать к бабуле, и я не спорила.

Мой взгляд натолкнулся на клетчатую фигуру, спешащую к моей мастерской. Жирар шел размашистым шагом с букетом цветов. Красные гвоздики были перемотаны шелковой алой лентой.

Я едва сдержалась, чтоб не чертыхнуться и не спрятаться за дверью.

Ненавижу гвоздики. Они мне асоциируются со смертью, а после ухода отца, любое напоминание о моем горе, снова бередит душу.

Но французу этого не понять. И обычаи нашей далекой страны дарить розы или лилии, ему тоже не знакомы.

- Мадемуазель Милена, вы сегодня очаровательнее всех цветов,- улыбнулся свысока Жирар и протянул мне унылые ветки.

- Спасибо. Жирар, у меня сейчас начнется урок. К сожалению, я не смогу уделить вам достаточно времени,- выдавливаю из себя улыбку и не отхожу от двери, чтоб француз, как навящевый таракан, не просочился в помещение.

- О, как жаль. Вы вечно заняты. Так много работаете. Может, мне стоит снова пересмотреть арендную плату и ее еще немного снизить, чтоб у вас появилось больше свободного времени?- рычащими звуками с жутким  акцентом проговорил Жирар.

Я устало потерла виски. Так больше продолжаться не может. Надо ему поскорее дать от ворот поворт.

Но я не успела ничего ответить, как мужчина продолжил:

- Милена, я очень хочу вас, кхм, пригласить погулять на выходные. Давайте съездим в Лувр, или в Базилику Сакре - Кёр. Из нашей комуны добираться всего полчаса в самые интересные места Парижа. Можем подняться на Эйфелевую башню...

Я поспешила перебить словесный поток француза, иначе  у меня бы взорвался мозг. Его присутствие слишком тяготит меня.

- Жирар, простите, но я в эти выходные возвращаюсь домой. Звонил риэлтор и сказал, что нашелся покупатель на мою квартиру. Мне нужно позаканчивать дела. Оформить сделку купли-продажи,- вовремя вспоминаю я за утренний звонок.

Решение продать квартиру отца созрело недавно. Я не собиралась в нее больше возвращаться, а мне катастрофически ни на что не хватало денег. Жизнь в Сюрене дорогая, а с моими тратами на мастерскую и аренду жилья, так вообще. Еще и сына нужно было подготавливать к школе и платить за уроки француского.