Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - Ной Чарни
Шрифт:
Интервал:
Если Джованни Бацци из Сиены по прозвищу Содома — это «плохой мальчик» среди художников, то Доменико Беккафуми — его добродетельная противоположность, безупречная в творческом и моральном плане. Что до Баччо Бандинелли, который осмелился противостоять лучшему из возможных художников, Микеланджело, то у него не было никаких шансов не стать негодяем.
В эпоху, когда благородные люди всегда носили с собой меч и использовали его с удручающей регулярностью, все эти художественные дуэли неизбежно приобретали по-настоящему воинственный оттенок. В рамках «Жизнеописаний» Вазари антигерои оправдывают и делают необходимым и неизбежным с точки зрения высших сил появление Микеланджело (названного так в честь архангела Михаила, возглавляющего небесную армию). В его образе доводится до логического завершения всё, что предзнаменовали собой предыдущие герои истории Вазари (Джотто, Донателло, Мазаччо и Брунеллески). Читатели XVI века были знакомы с примерами исполнения пророчеств — из Библии и из классических источников. Иисус исполнил обещанное пророками Моисеем и Давидом в Ветхом Завете. Император Август исполнил обещанное легендарным героем Энеем. И точно так же после 1538 года герцог Козимо исполнит обещанное в XV веке Козимо Старшим и его сыном Лоренцо Великолепным, который в жизни никогда не был так великолепен, как в воображении герцога Козимо.
Вазари, будучи аретинцем, обласканным во Флоренции, тонко чувствовал эту особенную итальянскую форму враждебности. Не было сомнений, что он закончит свою работу, — не важно, какие препятствия соперники ставили на его пути. Ему слишком много приходилось делать одному, но он никогда не показывал, как страдает. Он даже не мог попросить коренных флорентийцев помочь: тем самым он только дал бы им повод для злословия. Вместо этого он тайком пишет знакомому из другого города — Рафаэлло да Борго, художнику, который жил в умбринском городе Борго-Сан-Сеполькро, «над аркой Святого Феликса у дворцовой площади», недалеко от Ареццо. Будучи неглупым, Вазари использует своих союзников, чтобы справиться с флорентийскими заговорщиками. В письме к Рафаэлло он упоминает и о задании, которое получил, прежде чем император заявил о своих планах. Вазари украшал спальню герцога Алессандро в палаццо Медичи сценами из жизни Юлия Цезаря. Император собирался остановиться в герцогских покоях во время своего визита. Алессандро намеревался переместиться в гостевые комнаты в палаццо Турнабуони. Для Карла V, среди титулов которого значилось «цезарь», тема была самая подходящая. И Вазари не мог отложить этот проект. В конце концов вместо недописанных фресок на двух стенах он повесил картоны с полномасштабными эскизами. Само по себе это задание показывает, как высоко ценил его герцог Алессандро.
«Когда я заканчивал третью историческую фреску с Цезарем, которую герцог Алессандро поручил мне написать в палаццо, от Его Светлости пришел приказ из Неаполя, что император будет проезжать через Флоренцию. Так что он приказал Джованни Корси, Луиджи Гвиччардини, Палла Ручеллаи и Алессандро Корсини сделать декорации, инсталляции и триумфальную процессию во славу Его Величества и украсить этот чудесный город. Он также написал, что этим господам следует воспользоваться моими знаниями и опытом. Я не замедлил поделиться с ними своими набросками и идеями…»
Вазари продолжает просьбой к Рафаэлло:
«Теперь перехожу к возможностям для тебя и к своей просьбе. Я был бы очень благодарен тебе, если бы, получив то, что я послал с герцогскими всадниками, ты незамедлительно приехал бы, не тратя время на то, чтобы отыскать сапоги, меч, шпоры или шляпу: их ты можешь найти позже.
Всё это случилось, когда я работал в палаццо Веккьо над флагом, на котором все гербы и печати Его Величества и который должен взлетать над главной башней новой крепости, пятнадцать браччо в высоту и тридцать в длину, а вокруг меня работали еще шестьдесят лучших художников Флоренции. Мы уже почти закончили, как вдруг пришел приказ от организаторов празднества сделать фасад в полный рост на площади Сан-Феличе, с колонами, арками, дорожками и орнаментом, прекрасную вещь… Мастера, которых я нанял на проект, отказались. Их испугало количество работы и близкий срок. И поскольку я сделал эскиз, то Луиджи Гвиччардини и другие отдали эту работу мне. Так что мне срочно нужна помощь. Я бы не беспокоил тебя этим, если бы эти мастера, которые обиделись на меня за то, что мне доверили их работу, не строили бы мне козни, полагая, насколько мне известно, что аретинская лошадка будет важничать во флорентийской львиной шкуре. И теперь я прошу тебя о помощи как любящий друг и сосед в беде. Я верю, что ты поможешь мне, потому что хочу показать им, что пусть я юн, тщедушен и безбород, но я могу служить моему господину и без них. И когда потом они придут ко мне за работой, я скажу им: „Э! Это можно сделать и без вас“. Дорогой, прекрасный, милый мой Рафаэлло, не разочаруй своего Джорджо, потому что так ты жестоко поступишь с нашей дружбой, и убийца Борджиа убьет мою репутацию»[167].
С помощью умбрийца Вазари закончил и украшение Флоренции, и свои картоны в срок, к приезду императора 29 апреля 1536 года. Последний рывок так подорвал его силы, что он побрел в местную церковь, растянулся на ветках и крепко заснул. Возможно, он храпел; во всяком случае, слухи о его бесцеремонности достигли Алессандро деи Медичи, который смеялся до колик. Герцог тотчас послал слуг разбудить Вазари и привести его, растрепанного и заспанного. «Твоя работа, мой Джорджо, — вероятно, заявил он, — самая лучшая, самая прекрасная, самая быстрая из всех других… Так почему ты спишь, когда время бодрствовать?»[168]
И хотя Вазари часто скатывается в преувеличение и льстит самому себе, в этом случае всё было так: Алессандро не только заплатил своему верному слуге четыреста дукатов за саму работу, но и добавил еще доход от штрафов, которые заплатили художники, не выполнившие своих заданий. Еще триста дукатов в год. В свои двадцать пять Джорджо имел солидный доход[169].
У большинства итальянских городов-государств была своя валюта. У венецианцев — дукаты, у флорентийцев — флорины, у римлян — скуди (и испанские кроны). Всё это были золотые монеты, практически равные по себестоимости. Купцы часто вели расчеты на основе несуществующей валюты — лиры: это слово происходило от латинского, означающего «фунт». (Так же называлась общая валюта в Италии до появления евро.) «Сольди» (от латинского solidi) означает «деньги» на современном итальянском языке. Но в XVI веке серебряный soldo примерно равнялся английскому шиллингу. Другое слово со значением деньги — denari (денарий); оно происходит от латинского слова со значением «десять»; по сути, denari — мелкая монета, как десять центов. Еще были медные монеты меньшего номинала — baiocchi (байокки). Грубый подсчет соответствия монет можно встретить в дневниках Леонардо. 1 венецианский дукат равнялся 6 лирам, 120 сольди или 1440 денариям. Среди имущества художника была кровать за 140 сольди, деньги на погребение — 120 сольди, 20 сольди на покупку замка, 18 — на бумагу (не написано, сколько бумаги, но она делалась из проваренных тряпок и стоила дорого), 20 — на пару очков, 11 — на стрижку, 6 — гадалке, 3 — чтобы снять обычную комнату (столько же стоила свежая дыня), 21 — на меч и нож, 23 — чтобы купить метр ткани на одежду, 100 — на льняной дублет. А вот штаны (для мужчин, конечно) могли стоить от 40 до 120 сольди.
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!