Званый ужин в английском стиле - Валерия Вербинина

Варенька, открыв рот, молча переводила взгляд с одного человека на другого…. Амалии даже сначала показалось, что глупышка зачарована тем, что сейчас при ней случится самая настоящая дуэль, а ведь раньше она могла прочитать о чем-то подобном лишь в книжках… Злость захлестнула молодую женщину. Неужели девчонка не понимает серьезности происходящего? Не догадывается, что ее кузена могут убить, а если даже ранят, это заставит его родителей поседеть? Но, похоже, она действительно ничего не понимает…

— Мне кажется, — нерешительно заметил Владимир Сергеевич, — вы узурпируете права секундантов.

— А, да подите вы к черту! — отмахнулся Корф. — Стреляемся на пистолетах, десять шагов. Можно и двенадцать, если юноша трусит, — с презрением прибавил он.

— Я не трушу! — вскинулся Митенька.

— Вот и прекрасно, — отрезал Корф и обернулся к Билли. — Ключи!

— Вы никуда не пойдете! — вмешалась Амалия. — Александр, вы сошли с ума!

— Напротив, — парировал тот, — я совершенно в здравом уме и твердой памяти, хоть сейчас завещание пиши. Ключи!

— Вы хоть понимаете, что вы делаете? — Амалия топнула ногой. — Это убийство!

— Это не убийство, это дуэль, — возразил барон хладнокровно.

— Я запрещаю вам! — вспылила Амалия. Никогда бы она не позволила себе такого, тем более на людях, но сейчас…

Александр обернулся и смерил ее взглядом.

— Мне очень жаль, сударыня, — промолвил он с ледяной вежливостью, — но у вас более нет власти приказывать мне делать что-либо.

Анна Владимировна зарыдала. Глаша с оцепенелым видом стояла в дверях. За ней в проеме виднелись любопытствующие физиономии горничной Наташи и лакеев.

— Нам нужны два пистолета, — объявил Владимир Сергеевич, которого все происходящее явно забавляло.

Амалия взглянула на него с ненавистью.

— Что там с пистолетами? — поддержал его барон. — Господа секунданты, распорядитесь!

На Павла Петровича было страшно смотреть. Он затравленно покосился на Амалию и вышел в сопровождении секундантов. Через минуту они вернулись, неся небольшой ящичек. Завидев его, Анна Владимировна зарыдала еще громче.

— Боже мой, — шептала Антуанетта, совершенно потеряв голову, — да что ж такое-то?

— С меня довольно, — сказала вполголоса графиня Никите. — Пусть глупцы делают что хотят, но лично я уйду отсюда при первой же возможности.

— Будем стреляться в саду, — сказал Александр. Он подошел к Билли и протянул раскрытую руку. — Ну? Ключи, любезнейший!

Билли вопросительно поглядел на Амалию, и та отрицательно покачала головой. Однако оказалось, что она недооценила своего бывшего мужа. С ловкостью, которой от него Амалия совершенно не ожидала, тот вывернул американцу кисть и уложил его на пол, после чего обыскал карманы и нашел ключи. Билли вырвался и вскочил, кипя от бешенства, но Корф уже повернулся к нему спиной и отошел.

— Идем! — коротко бросил он Митеньке.

— Сударь, сударь, — закричала Анна Владимировна, — умоляю вас!

Она вцепилась в его рукав, но барон с гадливой гримасой оттолкнул несчастную мать. В то мгновение все было ему отвратительно: и хлопотливая, серая женщина, и никчемный вечер, и случившееся на нем убийство, и Варенька, которая с изумлением смотрела на него, и гости, жалкие, гнусные людишки, похожие и не на людей вовсе, а на каких-то скользких, мерзких мокриц. Но больше всего он был отвратителен сам себе, а в таком настроении барон Корф оказывался способен на самые дикие, самые жестокие, самые отчаянные поступки. Он знал за собой это качество и обыкновенно старался не давать себе воли, но теперь… Теперь он готов был сокрушить весь свет — лишь потому, что вечер не удался, что все было не так, что сама жизнь не заладилась, и все его попытки вернуть ее в нормальное русло приводили к еще большему разочарованию. Он лишь старался не смотреть на Амалию — вот уж что было выше его сил.

— Боже, — пролепетала Евдокия Сергеевна, — неужели он всерьез?

Амалия сделала попытку задержать своего бывшего мужа, но тот отстранил ее и вышел.

— Дмитрий Павлович! — крикнула она.

Однако и Митенька, поправив очки, уже шагнул к двери.

— Нет! Нет! — простонала его мать и рухнула на пол.

К ней бросились Евдокия Сергеевна и Антуанетта.

— Глаша, воды и уксуса! — крикнула Амалия. — Анне Владимировне дурно!

Горничная и Павел Петрович засуетились вокруг несчастной, а Амалия побежала вниз. Большинство гостей потянулось за противниками — поглядеть на настоящую дуэль.

— Я бы его пристрелил! — мстительно сказал Билли, когда они были на лестнице и сердито добавил: — Но я не стреляю в спину!

— Билли, если ты его тронешь, я тебя убью! — вспылила Амалия.

Билли умолк и нахохлился. Сам он находил барона Корфа пренеприятнейшим типом и не мог взять в толк, что такого Амалия могла в нем найти. Само собой, их брак остался в прошлом, но все равно — он не мог понять, для чего надо было связываться с бароном, когда вокруг столько хороших людей. Вроде него самого, к примеру, что ходить далеко.

Из открытой двери тянуло холодом. Шуба Амалии куда-то запропастилась, старый лакей вынес ее с мучительной медлительностью. Билли вырвал у него шубу и помог Амалии ее надеть. Она поспешно запахнулась и бросилась к выходу. Одинокий унылый фонарь едва освещал сад, слегка припорошенный снегом.

— Света мало! — крикнул Владимир Сергеевич из темноты.

— Ну и черт с ним, — оскалился Александр.

Амалия поскользнулась, но Билли ловко подхватил ее под локоть и помог устоять на ногах. Начал сыпать мелкий, колючий снег. Черные ветви дерева раскачивались над ними, и сквозь них, сквозь легкую пелену облаков были видны редкие звезды и желтая, ноздреватая, больная луна. В стороне Амалия различила группу гостей, которые, ежась, стояли и смотрели на дуэлянтов с непонятным ей любопытством.

— Ну что, господа, начнем, раз мы здесь? — осведомился Владимир Сергеевич.

— Стойте! — крикнула Амалия.

— Да уж, совершенно ни на что не похоже! — поддержал ее доктор. — Опомнитесь, господа!

— Вам-то что? — с задором осведомился Митенька. — У вас только пациентов прибавится, а значит, прямая выгода!

Венедикт Людовикович пробурчал себе под нос какие-то слова по-французски — судя по тону, довольно сердитые.

— Господа, — начал Иван Андреевич, мучительно чувствуя нелепость происходящего, — я не знаю, имеет ли вообще смысл…

— Еще одно слово, — вмешался барон, — и вы будете следующим, с кем я стреляюсь.

Снег пошел сильнее и летел Митеньке в очки, залепляя стекла. Где-то наверху тревожно закаркала ворона, и он похолодел. Ветер усиливался.

— Надо их помирить, — цепляясь за последнюю надежду, пробормотал Иван Андреевич.