Академия и Империя - Айзек Азимов

Она обратила внимание на то, что цвета становятся ярче, если прикрыть глаза, и что каждому тончайшему оттенку звука соответствует столь же неуловимая смена цвета, что точно назвать все цвета и оттенки она не может и что капельки на самом деле – вовсе не капельки, а крошечные фигурки…

Да, крошечные фигурки, маленькие язычки пламени, танцующие и сияющие, – неисчислимое множество! Они появлялись ниоткуда и исчезали в никуда, сталкивались друг с другом и меняли цвет.

Первое сравнение, которое пришло Байте на ум, – мелкие цветные пятнышки, мелькающие перед глазами, когда крепко-крепко сожмешь веки и сверкающие точки начинают танцевать безумную польку, образуя пересекающиеся концентрические круги, которые объединяются в странно очерченные фигуры и тут же исчезают. Сейчас было что-то в этом духе, только крупнее, разнообразнее, и каждая светящаяся точка была крошечной фигуркой.

Вот они устремились прямо к ней, разделившись на пары… В неосознанном порыве Байта заслонилась руками, и они отступили. На краткий миг она ощутила себя в самом центре вихря сверкающей, искрящейся метели – холодный свет стекал по ее плечам, рукам сияющей лавиной, готовой оторвать онемевшие пальцы, – и вновь собрался в воздухе в блестящий шар. А где-то в запредельном пространстве слышался звук множества инструментов – он тек прозрачными ручейками и был неотделим от игры света и красок…

Ей было страшно интересно – видит ли Эблинг Мис то же самое, а если нет – то что он видит? Потом и интерес пропал, а потом…

Она стала снова смотреть. Крошечные фигурки – были ли это на самом деле фигурки или ей только казалось? – маленькие стройные танцовщицы с огненными волосами, изгибающиеся и кружащиеся так быстро, что разум отказывался за ними уследить, – объединялись в хороводы в форме звездочек. Звездочки вращались, и в музыке слышался тихий звонкий девичий смех. Байта отчетливо слышала его внутри себя!

Звездочки приближались друг к другу, вспыхивали при столкновении, постепенно преображаясь в какую-то большую фигуру. Вот ее очертания стали более четкими, и от пола до потолка стал расти великолепный дворец. Каждый кирпичик – разного цвета, все они сияли по-своему, переливаясь всеми цветами радуги, увлекая взгляд выше, выше – туда, где сверкали драгоценными камнями двадцать стройных минаретов…

Над дворцом кружился в воздухе волшебный летающий ковер. Он сворачивался, разворачивался и наконец вытянулся в тончайшую паутину, затянувшую все видимое пространство причудливой прозрачной сетью. От него струились во все стороны лучи – они разветвлялись, превращаясь в прекрасные деревья, в ветвях которых начинала звучать их собственная мелодия.

Байта была просто зачарована. Музыка окружала ее теплым облаком, касалась кожи ласковыми движениями. Инстинктивно она потянулась вперед, чтобы коснуться ветви хрупкого деревца, – и лепестки цветов опали и посыпались на пол, сверкая и издавая мелодичный звон.

Двадцать цимбал звенели одновременно. Пространство перед Байтой преобразилось в огненный поток, который стек по невидимым ступеням к ней на колени… Там сверкающий огнепад распался и потек к ее ногам золотистыми струйками. Огненные брызги взлетали, касаясь талии и груди. Над ее коленями встала сказочная радуга, а на ней – крошечные фигурки!

Дворец и сад, крошечные дамы и кавалеры на радужном мосту, который тянулся насколько хватал глаз, плыл по волнам музыки, которая звучала везде – снаружи и внутри ее…

И потом – внезапная тишина, резкое, испуганное движение Магнифико… Цвета поблекли, фигурки собрались в шар, шар сморщился, взлетел к потолку и… исчез!

Стало темно.

Тяжелая нога Миса нащупала педаль, нажала на нее – раскрылись занавески, и комнату залил свет – обычный, будничный солнечный свет. Байта заморгала, и из ее глаз хлынули слезы отчаяния и тоски по тому, что было и так безжалостно исчезло… Эблинг Мис сидел не шевелясь, широко раскрыв рот и глаза.

Магнифико же прижимал к груди видеосонор, лаская его как любимое дитя.

– Моя госпожа, – выдохнул он. – И правда, этот инструмент – волшебный. Не опишешь словами все тонкости музыки и цвета, которые он способен произвести. Когда я играю на нем, я чувствую себя немножко волшебником. Вам понравилось мое сочинение, моя госпожа?

– Это ты… сам сочинил? – утирая слезы, проговорила Байта.

В ответ Магнифико густо покраснел – от ушей до кончика длинного носа.

– Сам, сам, моя госпожа! Мулу оно не очень нравилось, но я часто играл эту пьесу для себя. Когда-то давным-давно, в юности, я видел такой дворец – огромный, украшенный драгоценными камнями. Издалека, во время пышного карнавала. Там были люди – высокородные особы, прекрасные, роскошно одетые, – таких я не видел даже тогда, когда служил у Мула. То, что мне удалось изобразить, – не более чем жалкое подобие того великолепия, что я видел тогда. Видно, ум и воображение мои жалки и ничтожны. А называется мое сочинение «Воспоминание о Рае».

Мис наконец очнулся и прервал объяснения паяца.

– Послушай, – проговорил он, тяжело дыша, – послушай, Магнифико, а ты мог бы что-нибудь в таком роде сыграть перед публикой?

Паяц испуганно замахал руками.

– Перед публикой? – прошептал он.

– Для тысяч зрителей! – воскликнул Мис. – Для многих тысяч, в самых грандиозных залах Академии! Разве тебе не хочется стать хозяином своей судьбы, человеком, которого бы слушали, которому поклонялись бы другие люди? Ты мог бы стать богатым, уважаемым… и… – он не мог подобрать нужных слов, – и всякое такое. Ну? Что скажешь?

– Как же я могу всего этого достичь, великий господин? Ведь я всего-навсего нищий паяц, которому недоступны сокровища мира больших людей!

Психолог хмыкнул, потер бровь и сказал:

– Твоя музыка сделает все за тебя. Ты завоюешь весь мир, если сыграешь вот так, как сейчас, для нашего мэра и его сановников. Ну, решайся!

Паяц украдкой взглянул на Байту.

– А она… останется со мной?

Байта рассмеялась.

– Конечно, глупыш! Неужели я откажусь от тебя, когда у тебя впереди такое будущее – богатство и слава!

– Все это я готов бросить к вашим ногам, моя госпожа, – серьезно ответил Магнифико. – Только… всех сокровищ Вселенной будет мало, чтобы я мог отплатить вам за вашу доброту.

– Только вот… – осторожно вмешался Мис, – не согласишься ли ты сначала оказать мне небольшую услугу?

– Какую услугу, господин?

Психолог помолчал, улыбнулся.

– Маленький тест такой – совсем не больно!

В глазах Магнифико загорелся смертельный ужас.

– Только не тест! Я видел, как это делается! Он выворачивает у человека все мозги, так что пустой череп остается. Мул делал такой тест изменникам, а потом отпускал их, и они скитались по улицам как безумные, пока кто-нибудь из жалости не приканчивал их!

Он заслонился от Миса рукой.