Живи и ошибайся 2 - Дмитрий Соловей

— И хватит. У нас тут по плану пожар в Зимнем дворце, и неизвестно как справятся с напастью. Как бы не обвинили в поджоге. Хотя должны подготовиться и отнестись к словам старца внимательно.

— Особенно фанатики, — заметил я. — Нам бы до Нижнего побыстрее добраться, а там пересадим батюшку на пароход и пусть вещает по пути отдельно от нас.

Шесть дней до Нижнего Новгорода прошли нормально. Кони резвые, груза нет. Шли с короткими остановками по пятьдесят-шестьдесят верст в день. Немного застопорились во Владимире. Там местные священники попросили проповедь устроить. Отец Нестор устроил. Коротенькую, минут на сорок, прямо со ступеней Успенского собора.

Особого смысла в этом я не увидел. Батюшка не орал, говорил обычным голосом. Внутри помещения его бы услышали, а на всю площадь звука не хватило. Поняли, о чём речь, только те, кто ближе к ступеням стоял. Но главное, лицезрели старца Самарского и получили благословение. Попы ещё чего-то хотели, но были посланы… сопровождать нашу группу. Задерживаться и чего-то там проповедовать по пути отец Нестор не хотел. Предположу, что и его «шоу-жизнь» утомила.

За нами, правда, народ увязался. И даже в Нижнем Новгороде не отстали. Не все поняли, куда старец делся. Раз десять пришлось обстоятельно объяснять, что батюшка уплыл на пароходе, а желающие могут ловить его по пути следования или нанять какую ещё посудину на Волге. Вниз, по течению реки, всё быстрее будет.

В этот раз ни Куроедов, ни дед на пароходе не захотели плыть. Разве что Крендовский, поколебавшись, решил отправиться водным путём, решив, что так доберётся быстрее.

Художник наш резко обрёл популярность. Император и прочие сановники купили картины за большие деньги, и Евграф Фёдорович возвращался только затем, чтобы забрать семью и вернуться в Петербург. Лёшка не возражал, я претензий тоже не имел. По договору с продажи полотен Крендовский получил треть. Конечно, мы не рассчитывали на большие деньги и вообще речь шла о популяризации новых красок. Но получилось гораздо лучше, чем хотели. И если Крендовский решил, что его место в столице, то останавливать его не стоило. На данный момент нам не помешал бы какой-нибудь механик или инженер. От художников проку гораздо меньше.

В секретных папках, привезённых из двадцать первого века, имелось устройство паровой машины, и не одной. Даже деталировка прилагалась. Но проблему я увидел сразу — нет исполнителей. Нет того, кто сделает нам машину. Иначе будет как с теми унитазами, при упоминании которых у меня начинал дёргаться глаз.

Дед думал разделить паровой механизм на комплектующие, после заказывать в разных мастерских и лично контролировать процесс. Сомнения в успешности этой операции у меня имелись, но если не получится с паровой машиной, то валики для нанесения клея и форму под пресс фанеры дед по-любому привезёт. Кстати, эта фанера и для отделки парохода пригодится.

Куроедова я настроил сразу оформлять речное товарищество. Не знаю, как оно выйдет по деньгам, но лучше два судна заложить, чем одно. А где строить? В Александровке не получится по той причине, что Самарка пусть и считается судоходной рекой, но по ней часто сплавляют бревна. Плюс паводок весной. Плюс купцы и рыбаки со своими посудинами.

Для небольшой верфи идеально подходил один из притоков Самарки как раз рядом с Ореховкой. Эта речушка считалась границей моих земель. Там даже деревень не было. Место для верфи, может, и неплохое, но работы предстояло много.

— Не переживай, батюшка фанатов перераспределит, — успокаивал меня Лёшка.

— Всё равно какие-то бараки нужны, людей куда-то поселить нужно.

— Осенью успеем брёвна завезти, весной начнём стройку, — оптимистично заверил друг. — Доберёмся домой и займёмся подготовкой.

Я надеялся, что на обратном пути мы не сильно задержимся. Батюшка поплыл на пароходе. Мы же проходили в день небывалое по этому времени расстояние. Притормаживали на станциях, давали лошадям небольшой отдых и снова отправлялись в путь. До Казани добрались за неделю. Рекордный показатель, что и говорить. Это в будущем на автомобиле от Нижнего до Казани часов за шесть можно добраться. Сейчас четыреста вёрст за неделю — суперскорость!

Казань в это время считался крупным городом. Деревянных лачуг хватало, как и везде, но над городом красиво главенствовал кремль.

— Хорошо, что мы без отца Нестора приехали, — перекрестился Куроедов, повернувшись лицом к виднеющемуся собору. Ксенофонта Даниловича тоже утомила популярность старца Самарского.

— Ярмарка какая или торги? — подивился я наличию большого числа народа на улицах города.

— Здесь всегда торгуют, — заметил Алексей и расшифровал: — Волга, купцы, в сентябре помещики продают собранный урожай.

В Казани мы планировали задержаться на два-три дня, чтобы посетить университет, подарить свои справочники, побеседовать с кем-нибудь из химиков. По сравнению с большинством городов России, Казань считалась развитым промышленным центром. Здесь было много кирпичных, кожевенных и мыловаренных заводов. Правда, всего одно железоделательное предприятие. Дед как раз хотел его посетить. Возможно, здесь нам изготовят часть нужных деталей.

Вообще-то Казань была настоящим раем для купцов, которые привозили товар и торговали в Петербурге, Москве, Нижнем, Оренбурге, Саратове и Самаре. Последнее нас очень интересовало, поскольку можно было договориться о доставке нужных вещей по пути с обозом, что значительно удешевляло покупки.

Когда я впервые посетил Казань, то был впечатлён разнообразием национальностей. Не думаю, что где-то ещё в России можно встретить подобное: персы, турки, татары, армяне, ну и русские, конечно. Мало того, обеспеченные представители этих народов обучались в университете, где имелись кафедры каких-то восточных языков.

В целом у города имелся своеобразный колорит, который я нигде не встречал. И ожидаемо, что на базаре заправляли татары. В этот раз мне показалось, что людей гораздо больше. К тому же цены значительно подскочили.

— Овёс нынче дорог, — пробормотал Лёшка. — Не пойму почему?

Мне тоже было непонятно, отчего осенью, когда только-только собрали урожай, задрали цены самым бессовестным образом. А нам для лошадей в любом случае зерно придётся закупать.

Куроедов пошнырял по рядам, с кем-то поговорил и привел к нам на постоялый двор одного купца.

— Фёдор Егорович Шергин, — представил он незнакомца.

Мужчина имел типичную для купца внешность. Обязательная борода, сам плешивенький, уши немного оттопыренные и умный взгляд. Зачем Куроедов привёл конкретно этого купца, я и не понял. Торговал он мехами и чем-то ещё. Причём курсировал с обозом аж от самого Якутска до Петербурга. В этом плане человек, безусловно, интересный.

Лёшка первым делом спросил у Фёдора Егоровича про цены на овёс и, как ни странно, получил сразу ответ. Не просто так меня смутили эти «народные массы». Списал на ярмарки, а как оказалось, приезжих в Казани много по той причине, что все ждут старца Самарского!