Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева

Я мысленно сложила этот разговор в мешочек и убрала на специальную полочку в своей памяти, в коробку с надписью «вдруг пригодится». К десяткам других таких же разговоров, деталек, воспоминаний и баек, что за последние дни собрала среди своих миньонов и просто мальчишек на кухне. Особенно меня интересовали приютские, те, что недавно попали сюда и еще хорошо помнили, какая она, жизнь за стеной. 

— Ваша светлость, ну я к тому-то платью еле привык. — Мое нытье, конечно, на герцога вообще не действовало, но надо же как-то пар выпускать? — Зачем вы еще одно притащили? Чем старое плохо было?

— Я сейчас задеру тебе юбки на голову и всыплю, паршивец, — вполне мирно пообещала полынная светлость, отрываясь от книги. — Что я сказал, то и будешь надевать. 

— Не надо! — Я поспешно сдернула с ширмы груду шелка цвета лаванды и обиженно засопела. Понятно, Раймон только грозится и за все время ни разу меня пальцем не тронул — в смысле не стукнул. Даже подзатыльники прекратились, я уже молчу о линейке, которой он мне грозил. Но лучше не рисковать. Особенно задранными юбками. 

За прошедшие почти две недели дурацкого маскарада я знатно надрессировалась правильно надевать кучу тряпочек, в которые должна быть упакована принцесса. И даже научилась в них стоять, ходить и дышать так, чтобы ничего ниоткуда не вываливалось, не торчало и не свешивалось, а я сама не падала через два шага на третий.

В целом все оказалось как в том анекдоте про «ну ужас. Но не ужас-ужас-ужас». То бишь противно, но терпимо. И как ни странно, я почти перестала бояться разоблачения. Потому как набитые нежнейшей козьей шерстью подушечки в корсаж мне герцог сам подкладывал, тихо ругаясь на то, что я тощий, как селедочный скелет. И у него, по моим наблюдениям, не осталось сомнений в моей половой принадлежности. Это слегка успокаивало.

Зато настораживало другое. 

— Вполне неплохо, — заметил Раймон, когда я выбралась из-за ширмы, все еще поправляя складки на рукавах. — Ты быстро учишься, я даже не ожидал.

Герцог подошел и остановился в шаге от меня, придирчиво разглядывая новую «композицию». Хмыкнул себе под нос что-то одобрительное.

— Повернись.

Я вздохнула. Ну да, шнуровка на спине. Кто бы мне сказал, почему его полынной светлости никак не надоест играть в живые куклы и самолично изображать мою горничную? 

Корсаж уже привычно стянул талию. А потом длинные пальцы скользнули по спине к воротнику, поправляя шелковое кружево. И вдруг на мгновение замерли, коснувшись обнаженной шеи.

Меня как током ударило, и я дернулась, а Раймон в то же мгновение убрал руку и принялся несколько сильнее, чем надо, дергать за кружева, распределяя их красивыми воланами, и поправлять складки пышных рукавов.

А я стояла ни жива ни мертва, боялась поднять на него глаза и думала: это что сейчас было опять?!

Нет, с моей реакцией все понятно. Ни фига никакое тело меня не предавало, я его прикосновений откровенно пугалась. И не пыталась это скрыть. Но Раймон какого черта творит?

Нет, он не позволял себе ничего лишнего, и вообще мне временами казалось, что это меня глючит, а вовсе не герцога. Я навоображала себе то, чего нет. Ну очень уж у него был спокойный и уверенный вид все время… все то время, когда он меня не трогал вот так, как только что. 

В первый раз это точно вышло нечаянно. У него рука соскользнула с той пародии на лифчик с пуш-апом, в который я обрядилась, а он пытался поправить это дело так, чтобы одна грудь не была выше другой на три пальца и в целом мое декольте не напоминало картину «сумасшедшая корова перед дойкой». 

Я тогда была поверх пуш-апа в две сорочки обряжена, да плюс незатянутый корсаж, так что спокойно отнеслась к его сосредоточенному желанию привести мою грудь в соответствие с законами анатомии и гравитации. И у него даже получилось, а потом он полез поправлять сбившиеся сорочки и…

В тот первый раз он, кажется, даже с дыхания сбился. Но мгновенно взял себя в руки, и я реально подумала: показалось.

И дальше бы так считала, если бы эти нечаянные жесты не стали повторяться с удручающей регулярностью. Главное, они были абсолютно невинные: никто меня за задницу не хватал, под юбки не лез, и вообще ничего такого. Но пальцы Раймона раз за разом соскальзывали, срывались, задевали невзначай или гладили мимоходом открытую кожу шеи, ключиц или запястий.

Не больше одного раза за переодевание. И ни намека потом. И… да ну на фиг! Через три дня уже церемония, а потом… потом пусть герцог сам разбирается со своими тараканами, только меня и видели! 

— На церемонии будешь в другом наряде, его сейчас готовят. — Голос герцога звучал спокойно, как ни в чем не бывало.

— А зачем я тогда это напялил?! — возмутилась я.

— Затем, что это платье подходящей длины и у него есть шлейф. — Раймон обошел меня и принялся что-то прицеплять сзади к моим плечам. — Который тоже надо уметь носить.

О да! О да, турнепс им всем в ...! Этот распроклятый шлейф действительно надо было уметь носить, иначе его обладатель рисковал многим — от расквашенного носа до переломанных ног. А еще мне пришлось учиться царственно возлагать затянутую в перчатку руку на стопку книг, изображающую некую деталь церемонии, о которой мне коротко сказали «не твоего ума дело», и зубрить текст по ролям. 

Короче говоря, выбралась я от Раймона за полночь, едва живая от усталости. На лестнице меня, естественно, никто не ждал. 

Только дверь в комнату его медовой светлости чуть шевельнулась, когда я проходила мимо. Но тут я не уверена, может, померещилось от усталости.

Я, кстати, как-то спросила его полынную светлость, как он собирается устраивать это представление перед герцогом Джейнсом — тот ведь не дурак и догадается. 

Но мне было велено не забивать голову теми делами, которые меня не касаются, и делать ровно то, что велят. Не сказать, что я пришла в восторг от такого ответа, поскольку рисковать шкурой предстояло именно мне, но какой у меня выбор? Вот именно.

Я так устала, что до собственной комнаты тащилась, кажется, целую вечность. Чуть не заснула на лестнице между третьим и четвертым этажом. И впервые подумала — к черту вечернее умывание, до утра подождет. Даже соблазнительное уединение, позволяющее быстренько обмыться в лоханке целиком, сейчас меня не привлекало.

И хорошо, как выяснилось. А то еще вчера вечером я настолько расслабилась, что, войдя в комнату, скинула рубашку, даже не нырнув за ширму. Сегодня это вышел бы номер…

Поскольку вопреки сложившемуся уже в последние дни обычаю моя комната не пустовала. Лиу сидел на своей кровати и смотрел на меня в упор при свете масляной лампадки, стоявшей на колченогом табурете посреди комнаты. 

— Что ты тут делаешь? — ляпнула я раньше, чем хорошо подумала, стоит ли вообще сейчас начинать разговор. Больно уж взгляд у парня был… странный.