Заложник - Давид Кон

все было просто, не было забот, и перспективы казались бесконечными. Вот видите, аудиторию? Это девяносто третий год. Сколько лет было Юсуфу в девяносто третьем? Юсуф покосился на заложника. Пять лет. Заложник улыбнулся. Он в это время, наверняка, бегал по двору и катал какой-нибудь обруч. Улыбка заложника была искренней и грустной. Юсуф придвинул табурет к столу и сел. Нет, он по двору не бегал. Он рос не очень здоровым ребенком. Мама его берегла и не позволяла бегать. Боялась, что он вспотеет и простудится. Он играл на ковре, который раскладывали во дворе под зарослями винограда. Заложник провел ладонью по лбу, словно старался оживить воспоминания. А он в девяносто третьем защитил докторскую диссертацию по теоретическому расчету «черных дыр». Даже оппоненты аплодировали его выступлению. А до этого он читал лекции. И не где-нибудь. А в Московском физико-технологическом институте. Кто сегодня понимает, что такое читать лекции в Московском физико-технологическом институте?! Лицо заложника разгладилось, на щеках заиграл румянец. Юсуф с удивлением смотрел на него. Что это с ним? Мысли о былом величии тешат самолюбие? Или дело не в самолюбии, а воспоминания — лишь свидетельство того, что жизнь была прожита не зря, что она была долгой и интересной. Если это так, то подсознание этого человека уже готовит его к смерти? Эта мысль заставила сжаться сердце. Это не первая смерть, с которой он столкнется. Он видел людей в момент ухода в небытие. Он дежурил в реанимации, куда привозили бездыханные тела, а он на операционном столе пытался вернуть их к жизни. Но это были люди, разрушенные болезнью или раной. Они бредили, почти ничего не понимали и уже находились за гранью. И только тонкий мостик бьющегося сердца связывал их с этим миром. Этот человек был в сознании, он понимал, что происходит, и Юсуф не представлял себе, как говорить с ним. Жалеть и делать скорбное лицо? Говорить, как ни в чем не бывало? Любая фраза прозвучит фальшиво. Заложник перебирал газетные листы. А вот он с президентом Российской академии наук. Академик Осипов ценил его работы. Советовал подавать документы на члена-корреспондента. Но как-то не получилось. А потом он уехал в Израиль… Юсуф шумно двинул стул. Заложник сложил газету и опал, словно мешок волынки после того как отзвучала мелодия. Жизнь пролетела. Нет, не прошла зря. Но как-то быстро закончилась. Заложник отбросил газету на край стола. Браслеты звякнули. Сегодня ему почему-то снился лес. Почему именно лес? Он не так часто бывал в лесу. Как-то не получалось. Работа, заботы, институт, лекции, симпозиумы. Он участвовал в двух международных конгрессах физиков. Читал доклады на английском. Это было очень трудно. Ведь его английский… Не очень. Иногда, конечно, они всей семьей выезжали на пикники. Заезжали далеко, в такие леса, каких здесь нет.

— Знаете, что такое настоящий лес, доктор?

Юсуф поднял глаза на заложника и кивнул. Он тоже ездил на пикники. В лес над широкой русской рекой Волгой. В первый раз лес поразил его. Не огромными деревьями и не цветами под ногами. К этому он был готов. Лес поразил жизнью, которая кипела везде. В траве, на стволах деревьев, за кустами. Что-то ползло, шуршало, ворчало, чирикало, пело, проносилось мимо по воздуху или по земле. Они сидели на покрывалах, у костра. Поднимался к облакам голубой дым, девочки нарезали помидоры, мальчики нанизывали мясо на острые палочки. А Юсуф бродил по полянам, уходил в заросли, искал узкие тропинки между колючими кустами и поражался многообразию жизни. Однажды девчонки принесли полный целлофановый кулек диковинных ягод, которые называли «ежевика». Юсуф ел сладкие комочки с прохладных покрытых черным соком ладоней подруг, а в голове метались какие-то неясные мысли о том, как мудро все устроил Аллах, дав человеку возможность не зависеть от другого человека. Сей урожай, собирай плоды, пей воду из ручьев, родников и рек. Но нет, нам этого мало. Мы хотим большего и называем это желание стремлением к прогрессу. Мы воспеваем прогресс. Мы верим, что он приведет нас к счастью. Но годы идут, компьютеры становятся все меньше, автомобили все быстроходнее, самолеты все надежнее, а люди не становятся счастливее. И число проблем не сокращается, а только растет. Значит, не прогресс дорога к счастью? А где же она, эта дорога? Тогда, сидя на покрывале и машинально пережевывая ароматное мясо, Юсуф не смог сформулировать ответ на этот вопрос. А сегодня? Неужели этот человек может ему в этом помочь? Юсуф встал, отодвинул стул, прошелся за спиной заложника. Тот потянулся к следующей газете, раскрыл ее. Юсуф машинально глянул через плечо заложника. Стена Плача. Опять этот снимок. Черные шляпы, белые молитвенные плащи. Стоп! Вопрос, наконец, сформировался. Юсуф обогнул стол, чтобы видеть лицо заложника, когда он задаст ему этот вопрос. А может быть, не стоит его задавать? Пусть этот человек уйдет в иной мир в сладком неведении, с осознанием того, что он нашел дорогу к счастью, докопался до главной тайны мироздания. Юсуф уперся кулаками в стол. Он ничего не станет говорить этому человеку. Он скрасит его последние часы беседами о пикниках в лесу, о достижениях прикладной математики и теоретической физики, он будет слушать его рассказы о детях, он… Заложник поднял голову.

— Вы хотите меня о чем-то спросить, доктор?

Юсуф вздрогнул. Взгляд заложника стал напряженным.

— Не молчите. Я же вижу, у вас появился какой-то вопрос. И вас это мучает. Вы хрустите пальцами, ходите вокруг стола, дергаете себя за ворот рубашки.

Юсуф пожал плечами.

— Стоит ли сейчас задавать вопросы?

Заложник смотрел на него спокойным взглядом и ждал.

— Боюсь, другого времени для вопросов у нас может не быть.

— Хорошо.

Юсуф помедлил, пытаясь точнее сформулировать свою мысль. Если все в мире происходит так, как рассказал заложник, если энергии приходят и уходят по законам, описанным в его книге, то… Юсуф замялся и кивнул головой на фотографию в газете. То религиозные евреи должны счастливо и беззаботно жить как минимум до ста двадцати лет. Ведь по субботам они получают энергию, приходящую с высших этажей духовного мира, в Судный день чистят свои энергетические закрома от наслоений целого года, не загрязняют себя запрещенной пищей. Почему же они, как и остальные люди, погрязли в проблемах? Почему так же болеют и так же страдают?

Юсуф замолчал. Заложник взглянул на него и вдруг неожиданно улыбнулся. А вы отлично мыслите, доктор. Вы нащупали ту самую болевую точку. Юсуф не понял. Что значит, «ту самую»? Заложник взял в руки книгу,