Босс, я не нарочно! или Я убью тебя, Ломова! - Мария Геррер

во мне сомневаться!

Свет в кабинете погас. Зато зажегся в его гостиной. Сидит сейчас, наверное, пьет чай и смотрит телек. И никаких угрызений совести. Хоть бы СМСку прислал, паразит!

Не знаю, как долго я сидела перед зданием офиса. Наконец, немого успокоилась и привела себя в порядок. Стерла салфеткой размазанную косметику, посмотрела в зеркальце. Уродина, ни дать ни взять… Красные припухшие глаза, лицо пятнами.

Ну и ладно! Пока еду домой, все придет в норму. Главное, чтобы мама и Поля не поняли, что я ревела.

Долго искала в сумочке ключи от квартиры. Они, по закону подлости, забились в самый дальний угол. Открыла дверь, тихо вошла в прихожую.

– Привет! Как дела? – мама высунулась с кухни.

– Я увольняюсь, – с порога огорошила ее.

– Как? – выдохнула она. – Тебя выгнали с работы? За что? Почему?

– Никто меня не выгонял. Я сама ушла. И, пожалуйста, не задавай мне вопросов. Я очень устала. Поговорим потом.

– Хорошо, – тихо ответила мама и скрылась за дверью.

Поля поняла – мне грустно. Играла в уголке и вела себя тихо. А может, ей бабушка сказала, что ко мне приставать сегодня не надо.

После ужина немного посмотрели какой-то фантастический фильм, и я отправилась спать. Настроение было ужасное, сон не шел. Да и какой сон в десять вечера, если я сова?

Звякнул мобильник. Я быстро схватила его, едва не уронив на пол.

СМСка от Инквизитора все-таки пришла. Всего два слова: «Прости меня». «Нет», – гордо ответила ему.

Завернулась в одеяло и блаженно улыбнулась. Однозначно, немного совести у Инквизитора есть…

Глава 25

Утром, выходя из квартиры, я едва не упала, споткнувшись об огромный букет розовых хризантем. Он лежал на коврике у входной двери. В нем торчала записка. Я вынула ее, хотя уже знала, что в ней написано.

«Прости, Колдунья». Сунула записку в сумочку, вернулась в квартиру и отдала букет маме.

Может, надо было выкинуть? Но уж больно букет роскошный! Жалко такой выбрасывать.

– Я опаздываю, поставь, пожалуйста, в воду.

– Ты уже не увольняешься? – в прозорливости маме не откажешь.

– Я свои решения так просто не меняю, – гордо вскинула голову. – Меня букетом не купишь.

– Коза упрямая, – вздохнула мама. – Как только тебя начальство терпит?

– А куда ему деваться? – улыбнулась я.

* * *

– Ломова, тебя босс вызывает, – осторожно сообщила по телефону Катя. Словно боялась, что я ее укушу на расстоянии.

– По какому вопросу? – поинтересовалась я.

– Сейчас узнаю и перезвоню, – вздохнула Катя.

Я еще вчера сгоряча собрала свои вещички в коробки. Теперь пришлось кое-что извлекать обратно.

– Ты не увольняешься? – спросила любопытная Леночка.

– Увольняюсь. Месяц отработаю и уйду.

– Да ладно, – усмехнулась Таня, – если есть желание, можно и без отработки. Скажи боссу, он пойдет навстречу. Особенно учитывая ваши… скажем так, дружеские отношения.

– Засунь свои советы себе… куда подальше, – посоветовала я ей. – Сама разберусь.

– Кого ты обмануть хочешь? – не унималась Татьяна. – Никуда ты не уйдешь. Цену себе набиваешь, и все. Но смотри, доиграешься. Вышибут тебя пинком под зад.

– Эх, Таня, была бы ты умная, цены бы тебе не было, – сокрушенно вздохнула я.

– Ты меня дурой, что ли считаешь? – взвилась она. – Ничего себе, вот это наглость. Да тебя даже из руководителей сектора гнать надо. Я пожалуюсь, не сомневайся. Это оскорбление!

Я достала из коробки стеклянную пирамидку с золотым песком внутри. Мне ее привез из Египта наш сисадмин.

– Замолкни, – приказала Татьяне.

Поставила пирамидку рядом с ноутом, провела над ней раскрытой ладонью. Сделала несколько пассов, словно посыпая вокруг нее соль щепотками.

Как ни странно, это возымело действие, Татьяна угомонилась.

Пусть жалуется. Интересно только, кому? Боссу, прокурору области или сразу президенту нашей необъятной родины? Ну, флаг ей в руки, барабан на шею. И танк навстречу!

Снова позвонила Катя.

– Герман Юрьевич хочет просмотреть договора за прошлый месяц по билбордам.

– Сейчас распечатаю и принесу, – вот это деловой разговор. Надо – сделаю, все расскажу, отчитаюсь. А не так: «Зайди, Ломова, поговорить с тобой за жизнь хочу».

Уже через пять минут я стояла в приемной.

Катя смотрела на меня с уважением и ужасом. Как на камикадзе.

– Босс тебя пришибет за такие фокусы, – предупредила она.

– Пусть сначала догонит, я бегаю хорошо. Доложи, что я пришла.

– Иди, он тебя ждет и без моего доклада. А то еще и мне от шефа достанется до кучи.

Тихонько поскреблась в высокую дверь и толкнула ее.

Босс сидел за столом. Синяк под глазом почти прошел.

Герман Юрьевич не смотрел на меня.

– Добрый день, – у меня почему-то пропал голос.

– Добрый день, – он так и не поднял на меня взгляд.

Напряженная тишина повисла в воздухе.

– Я принесла договора по билбордам, – положила на стол папку. Подумала, и пододвинула ее поближе.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Все, я могу идти. Никто меня не задерживает. Но мне не хотелось уходить. Почему он не ругается на меня? Я ему что, совсем безразлична? Лучше бы орал, чем вот так. Даже не смотрит.

– Я могу идти? – беззвучно спросила его. Он молчал. А услышали ли он мой вопрос?

– Я могу идти? – уже громче повторила я.

– Я не глухой, не кричи, – босс поднял на меня взгляд. Лучше бы он продолжал изучать стол.

В его глазах я увидела всю бурю страстей – злость, ревность, обиду, желание и… нежность. Они менялись с молниеносной быстротой.

– Так я пойду? – не слишком уверенно попятилась я к двери.

– Иди.

Я продолжала пятиться, в глубине души надеясь, что он меня остановит.

– А ты этого хочешь? – спросил Герман.

Я была готова броситься ему на шею! Остановил!