О Южной Корее и не только. Размышления Посла России - Глеб Александрович Ивашенцов

для КНДР в будущем возможность реализации мирных ядерных программ, включая создание легководного реактора. О принятии сторонами консенсусного принципа осуществления достигнутых договоренностей – «обязательство в ответ на обязательство, действие в ответ на действие»., нежели просто проблема денуклеаризации Корейского полуострова.

Достигнутые договоренности, однако, оказались в подвешенном состоянии. Не все участники переговоров оказались готовы к претворению итогов этих переговоров в жизнь. Почему? Думается, потому, что кое-кому, и прежде всего, Соединенным Штатам, выгодно сохранение в Северо-Восточной Азии очага напряженности.

За первым ядерным испытанием Пхеньяна  9 октября 2006 г. последовали еще пять: 25 мая 2009 г., 12 февраля 2013 г. . 6 января и 9 сентября 2016 г. и 3 сентября 2019 г. В апреле 2012 года в конституцию КНДР были внесены поправки о ядерном статусе страны. 12 декабря 2012 года  КНДР вошла в клуб космических держав, выведя на орбиту искусственный спутник Земли.

Как повели себя США

Приход к власти в США Д.Трампа совпал по времени с развитием нового этапа ракетно-ядерной программы КНДР. Отец нынешнего лидера Ким Чен Ир, похоже, был вполне удовлетворен наличием у КНДР небольших сил ядерного сдерживания, – примерно из десятка зарядов, не заботясь особенно о средствах их доставки, полагая, что для обеспечения безопасности КНДР достаточно просто гипотетической вероятности нанесения ядерного удара по военным объектам США в Южной Корее и Японии.

Ким Чен Ын же пошел дальше, поставив целью создание не только большего числа ядерных зарядов, но также и эффективных средств доставки ядерного оружия – межконтинентальных ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ). Иными словами, речь идет о том, что КНДР не исключает в обозримом будущем стать третьим, после России и Китая, потенциальным противником США, способным стереть с лица земли Лос-Анджелес, Сан-Франциско и Сиэтл, а, может быть, и Вашингтон с Нью-Йорком. Конечно, такой возможностью обладают также Англия и Франция, но они – союзные США государства. Не будут замахиваться на США и Индия с Пакистаном или Израиль.

Прежде, столкнувшись с тем или иным вызовом со стороны Пхеньяна, скажем, сообщением о подготовке к очередному ракетному запуску или ядерному испытанию, Вашингтон действовал в одной и той же манере. Сначала американцы заявляли, что тот или иной шаг КНДР – «неприемлем» и приведет к «непредсказуемым последствиям». В ответ Пхеньян рано или поздно делал именно то, против чего американцы предостерегали, на что Вашингтон реагировал лишь ужесточением риторики или новыми экономическими санкциями, которые имели, по сути, нулевой эффект.

И дело здесь было отнюдь не в вере США в возможность дипломатического решения или в силу санкций. Возможность военной операции против КНДР всерьез обсуждалась в Вашингтоне еще в начале 1990-х годов, как только начались разговоры о ядерной программе Пхеньяна, однако тогда от этого плана отказались. Американцы помнили уроки Корейской войны. Новый широкий военный конфликт на Корейском полуострове обернулся бы для США серьезными людскими и материальными потерями, и поставил бы под угрозу как позиции США в важном для них регионе, так и всю систему американских международных союзов.

Но если прежде речь шла лишь об обеспечении безопасности американского союзника – Южной Кореи, то сейчас с возможностью появления у Пхеньяна межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет подводных лодок на повестку дня выходит прямая угроза северокорейского ракетно-ядерного удара по территории самих США. Президент Трамп представляет Республиканскую партию, а во внешнеполитической программе республиканцев противоракетная оборона традиционно служит чем-то вроде священной коровы – наряду с поддержкой Израиля.

Поэтому в 2017 году и зашла речь о возможности американского точечного удара по ядерным объектам КНДР, о которой Трамп заявил осенью 2017 г. с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН. Такой удар гарантированно отбросил бы северокорейскую ядерную программу назад на многие годы и даже десятилетия. Теоретически такой удар возможен.  Но здесь главную проблему создает исключительная стратегическая уязвимость южнокорейского Сеула. Большой Сеул, город с населением примерно 25 миллионов человек, находится на самой границе демилитаризованной зоны (ДМЗ), разделяющей два корейских государства. В непосредственной близости от города, на северокорейской стороне ДМЗ, размещена самая мощная в мире группировка тяжелой артиллерии. Реакцией на американскую операцию против ядерных объектов Пхеньяна потенциально мог бы стать артиллерийский обстрел Сеула северокорейцами, способный нанести столице Южной Кореи ущерб, сравнимый с применением ядерного оружия малой мощности.

Понятно, что такой удар со стороны Пхеньяна обусловил бы и мощный южнокорейский ответ, результатом чего стало бы начало новой корейской войны. Но даже если до войны дело не дойдет, подобный поворот событий нанес бы тяжелейший удар американо-южнокорейскому союзу. Ведь, с точки зрения южнокорейцев, американская атака на северокорейские объекты, которая спровоцирует удар по Сеулу, подтвердила бы, что союз с США представляет не гарантию безопасности их страны, а, наоборот, потенциальную угрозу этой безопасности. Что американцы готовы решать вопросы безопасности собственной страны за счет своих южнокорейских партнеров, используя их по сути в качестве живого щита.

Не упустить имеющихся возможностей

2018 и 2019 годы характеризовались заметным изменением обстановки вокруг Кореи. Состоялось три межкорейских и два северокорейско-американских саммита, а также трехсторонняя встреча Трампа, Ким Чен Ына и Мун Чжэ Ына в Панмынчжоме. Вопрос, однако, в том, что заявленные на них намерения сторон предпринять усилия для достижения стабильности и мира на Корейском полуострове пока не подкреплены реальными делами.

Все участники переговоров уверяют мир в своем стремлении искать пути решения проблемы, но никто не обещает его найти.

Межкорейскому диалогу способствовали два обстоятельства. С одной стороны, создав ракетно-ядерное оружие большой дальности, северокорейский руководитель Ким Чен Ын, похоже, решил, что главная стратегическая цель – обеспечение безопасности КНДР от США достигнута, и можно ракетно-ядерную гонку приостановить. Вторая причина потепления отношений – это поведение Южной Кореи. И здесь дело не только в том, что с самого начала Мун Чжэ Ин шёл на выборы под лозунгами восстановления диалога с Пхеньяном. Свою роль сыграла и агрессивная риторика Трампа 2017 года в отношении КНДР. Впервые за несколько десятилетий мир столкнулся с реальной угрозой новой войны на Корейском полуострове по инициативе США. Главным пострадавшим от нее стала бы Южная Корея, которая подверглась бы мощному удару Севера. Поэтому если для Вашингтона победой в войне была бы ликвидация северокорейского государства в его нынешнем виде, то для Сеула единственный вариант победы – это предотвращение войны.

Диалог Север-Юг должен быть нацелен прежде всего на отмену санкций, принятых в отношении КНДР в связи с ее ядерным досье, на восстановление прежнего и наведение новых мостов сотрудничества. Речь неизбежно должна идти о возобновлении работы расположенного в КНДР вблизи границы с РК Кэсонского промышленного комплекса, своего рода образчика практической экономической интеграции Севера