Если друг оказался глюк - Михаил Серегин

– Совсем одурела баба! – И крикнул ей вверх: – Ты бы хоть людей постеснялась!

Не получив ответа, он снова ушел в дом и больше не появлялся. Клавдия же проорала где-то с полчаса и спустилась вниз, окончательно охрипнув.

– А еще он бананы любит! – сипло сказала она уже внизу.

– Где бы их в это время взять? – хмыкнул я. – Если только завтра в райцентре.

– Завтра будет завтра, – резонно заметил Анатолий. – До того времени много чего произойти может! Надо искать сейчас!

– Как же мы будем его искать? – озабоченно спросила я. – Он же ведь маленький! В любую щель забиться сможет, и мы его не увидим!

– Остается только звать, – сказал Анатолий. – Вдруг услышит и прибежит.

– Я себе уже голос сорвала, – пожаловалась Клавдия.

– Пойдемте, я вам молока согрею, и вы его с маслом выпьете, – предложила я. – Вам сразу легче станет.

– Я на диете, мне это нельзя, – покачала головой та. – Как я буду выступать, если располнею?

– От одного раза ничего не будет! – успокоила ее я.

Я быстро согрела ей молоко, которое она с отвращением выпила – я сама не люблю это пойло и употребляю его только от великой нужды, а потом достала из шкафа свою большую и длинную белую кофту, которая у меня на даче круглогодично жила, потому что была очень теплая.

– Накиньте, Клава! – сказала я. – Ночи у нас здесь довольно прохладные, а вы очень легко одеты.

– Ничего, я закаленная! – попыталась отказаться она, но я настояла на своем. – А ты как же? – спросила она, натягивая ее.

– Не волнуйтесь! Я тоже утеплюсь! – пообещала я.

Я надела старые джинсы и джемпер с ветровкой, и мы вышли к мужчинам. В наше отсутствие они, оказывается, нашли общий язык, потому что склонились над планом поселка, начерченным явно Сашкой, и активно что-то обсуждали. Подойдя к ним, мы поняли, что они решают, где могла бы спрятаться маленькая обезьянка.

– Да вот прикидываем, в какую дыру мог забиться неуловимый Тузик, – сказал мне муж.

– Ну что? Пошли, что ли? – предложил Анатолий, поднимаясь.

И мы вчетвером отправились на «охоту». Должно быть, не один дачник в поселке посчитал нас сумасшедшими, потому что мы, шагая по всем проездам, хором громко звали:

– Тузик! Тузик!

Наверное, кобелей с этой кличкой здесь оказалось немало, потому что они, возмущенные такой фамильярностью – как это кто-то кроме хозяев посмел их звать? – надрывались от лая. А потом и все собаки решили дружно отреагировать на неположенный в такое время шум, и нас сопровождал та-а-кой собачий хор, что хотелось уши заткнуть. Даже Зараза, хотя к ней это не имело никакого отношения, не осталась в стороне и тоже решила поучаствовать. Естественно, на этот гвалт не могли не выглянуть разбуженные люди, и мы спрашивали у заспанных дачников:

– Вы красного черта не видели?

Некоторые в ответ на это крутили пальцем возле виска, другие посылали нас прямо к нему, не указывая, однако, точного адреса его пребывания, а третьи возмущались:

– Какого еще черта, не к ночи будь помянут? Вы на часы посмотрели? Ночь на дворе!

Поняв, что этим мы ничего не добьемся, мы замолчали, а за нами, еще немного побрехав для порядка, стихли и собаки. И тут наступил черед Клавдии, которая довольно хриплым – молоко явно не помогло – голосом издавала такие пронзительные призывные крики, что лично у меня мурашки пошли по коже, но вот ответного вопля мы так и не услышали. Точнее, мы не услышали ответа Тузика, а вот собаки очень охотно сказали нам все, что только о нас думали. Не смущаясь этим, мы прочесали весь поселок, а потом решили выйти за его пределы, для чего нам надо было разбудить Юрича. Сашка довольно долго стучал в его дверь, пока тот наконец-то не открыл. Стоял он покачиваясь и с закрытыми глазами – поднятый нами шум его нимало не побеспокоил.

– Юрич! Открой ворота! – попросил муж.

– Чего это тебе приспичило? – пробормотал тот.

– Мы красного черта ищем, – не вдаваясь в подробности, объяснил Сашка. – Ну, ты знаешь какого, того самого!

Услышав это, сторож даже немного протрезвел и приоткрыл глаза, а потом предупредил:

– Зря ты это затеял! Оставил бы ты уж его в покое, а то, не приведи господи, опять разбушуется! Дал бы уж людям хоть одну ночь спокойно проспать! Неужели тебе вчерашнего кордебалета мало?

– Надо, Юрич! Надо! – настойчиво попросил Сашка.

– Кто это? – спросил меня Анатолий.

– Да Саша говорил вам о нем, это наш сторож! – ответила ему я.

– Ах, так это ты моего Тузика красной краской вымазал? – разгневанной фурией набросилась на сторожа Клавдия.

Тут несчастный Юрич протрезвел окончательно и уставился на нее во все глаза, а выглядела она довольно-таки устрашающе: яркий макияж размазался, тушь частично осыпалась, а частично поплыла, потому что она втихомолку поплакала, пока мы с ней были вдвоем, длинные волосы растрепались, а довершала этот вид моя длинная белая кофта, которая спросонья, да еще для пьяного человека, вполне могла сойти за укороченный саван.

– К-к-какого еще Т-Т-Тузика? – жалобно промямлил сторож. – Чур меня, чур! Я вчера и выпил-то немного, только свою норму! Откуда же привидение взялось? Господи, прости мою душу грешную! – шептал он, пятясь в дом.

– Юрич! – схватив сторожа за руку, Сашка потащил его обратно. – Это не привидение! Это человек! Долго объяснять, но, одним словом, открой ворота!

Юрич сунул ему ключ и со словами:

– Сам открывай! А я еще жить хочу! – захлопнул дверь.

Мы открыли ворота и пошли в лес, где история повторилась, причем так же безрезультатно. Мы прочесали его весь и постоянно звали обезьяну, а Клавдия призывно вопила, окончательно сажая голос, но все без толку, так что возвращались мы на дачу, когда уже начало светать, причем расстроенные и уставшие. Клавдия, прижавшись к плечу мужа, на ходу рыдала и причитала:

– Тузик погиб! Мой маленький, бедненький Тузик! Он был такой добрый и ласковый! Он меня так любил! Как я теперь буду жить без него? Мне его никто не заменит!

Анатолий, обняв ее за плечи, пытался утешить:

– Ну, что ты, Клава! Он найдется! Он обязательно найдется! Он же прошлой ночью был еще жив, раз хулиганил! Неужели ты думаешь, что за один день с ним могло случиться что-то плохое, если он до этого десять дней тут один без нас прожил и не пропал!

– Да и правда, Клава! – присоединилась к нему я. – Один день ничего не значит! Мало ли где он сейчас может быть? Вдруг он просто спит?

– Не утешай меня, Машуля! – всхлипывала на это Клавдия. – Я сердцем чувствую, что с ним что-то плохое случилось!