Чемпион тюремного ринга - Александр Тамоников

«Теперь понятно, откуда эти парни свалились на наши головы», – подумал Илья.

– Все в порядке, Олеся. Вы поступили правильно. Вы с подругой не в обиде?

– Подруга в обиде, я – нет, – чуть подумав, сказала девушка. – Кстати, завтра в этом лазарете будет дежурить Галина – ее сутки. У меня выходной.

– Очень жалко. – Илья с расстройством выдохнул. – Мы ведь не расскажем ей ни о чем, верно?

Лазарет засыпал. Кто-то кашлял, стонал. Олеся подходила к пациентам, делала уколы, меняла повязки.

Илья украдкой посматривал за ней. Девушке, как и прочему населению Украины, хорошо промыли мозги, но кроха здравого смысла в них оставалась. К своим подопечным террористам она относилась как медик. Больных надо лечить. Не так уж и важно, кто они, сепаратисты или украинские солдаты.

Ткач несколько раз садился на кровать. Теперь у него это получалось. Олеся отвернулась, он поднялся, прошелся вдоль окна и заметил, как на улице в свете фонаря бродит автоматчик. Олеся обнаружила эту самодеятельность, сделала страшные глаза. Илья успокоил ее жестом. Все под контролем, сестра.

Силы возвращались – неохотно, по капле. Он вернулся на койку, сел.

Вскоре Олеся принесла еду – миску с овсяной кашей, в которой терпели кораблекрушение кусочки мяса, краюху белого хлеба, компот, овсяные печенюшки. Он ел с такой жадностью, словно никогда этим раньше не занимался, и вдруг открыл, до чего это прекрасно.

Медсестра сидела рядом и с жалостью смотрела на него. Она спросила, не мешает ли ему ее присутствие. Илья энергично помотал головой. Мол, ничего подобного, ваши пристальные взгляды способствуют пищеварению.

После ужина она обняла его за талию и отвела в какой-то дальний закуток, где имелась душевая, облицованная кафелем.

Ткач с наслаждением подставлял лицо под струи теплой воды, фыркал, плескался как ребенок. С удовольствием, которого никогда не испытывал, он натирался мылом, скоблил себя жесткой мочалкой. Потом в приоткрытую дверь просунулась рука, подала полотенце, чистое нательное белье неизвестного происхождения, а потом и верхнюю одежду – застиранные защитные брюки, куртку.

«Чему тут удивляться, – философски рассуждал Илья, облачаясь в эти вещицы. – Тут ведь больница, люди в ней иногда умирают. То, что остается после них, можно выстирать и отдать нуждающимся. Ничего, мы не брезгливые».

Он доковылял до кровати, долго пристраивал на ней вымытое тело. Голова опять кружилась, возвращалась слабость.

Олеся сделала ему еще один укол, укрыла одеялом.

– Вы совершенно безболезненно ставите уколы, – восхитился он. – Это настоящий талант. Вы хорошая медсестра.

– Я пять лет назад окончила Донецкий базовый медицинский колледж, – скромно проговорила Олеся. – Специальность – сестринское дело. У меня был красный диплом. Потом я пошла на курсы массажа и имею сертификат. Я два года работала в Луганске, в больнице «Скорой помощи», после этого устроилась в частную клинику. Мне пришлось уйти оттуда, когда началась война…

– Минуточку, – опомнился Илья. – Моя родная сестра Елизавета Ткач тоже пять лет назад окончила Донецкий базовый медицинский колледж. Сейчас она в Рудном.

Олеся засмеялась.

– Не поверите, Илья, но ваша Лиза Ткач была моей лучшей подругой. Наши койки в общежитии стояли рядом. Да, я вспоминаю, ее семья действительно жила в каком-то маленьком поселке недалеко от Краснодола. Мы не виделись несколько лет. Как она? Слава богу, что Лиза не пострадала от обстрела, про который вы рассказывали.

Мир тесен, ничего удивительного. И все же это было приятно.

Несколько часов они говорили на вольные темы. Олеся вспоминала свою учебу, походы с Лизой в кино. О себе она рассказывала скупо. Не замужем – ну и слава богу! – проживает в двух кварталах на улице с оригинальным названием Садовая, в скромном зеленом домике с белой мансардой. Любит возиться в саду. Устала отбиваться от ухажеров. Почти все они носят военную форму, хотя ни разу не участвовали в боях.

У нее есть брат, который жил в Сиэтле. Когда разразился Майдан, на волне патриотизма вернулся на родину и вступил в национальную гвардию.

«Укроамериканец», – неприязненно подумал Илья.

Под Новоазовском он попал в переплет, лишился ноги. Сейчас живет на инвалидности в Днепропетровске и страшно жалеет, что не остался на чужбине.

Илья рассказывал о себе. В его биографии не было засекреченных или темных пятен, за исключением одного-двух, имеющих отношение к военной тайне. Впрочем, армейскую тематику он старался не затрагивать. Никакой пропаганды, описания ужасов концлагеря и сожаления по поводу того, что скоро ему придется туда вернуться.

Ткач не помнил, как закончилось полуночное общение. Усталость не спрашивала, хочет ли он спать. Она просто сразила Илью.

Олеся подоткнула под него одеяло, посмотрела долгим печальным взглядом и ушла заниматься своими делами.

Когда он утром проснулся, Олеси уже не было. По лазарету бродила как сомнамбула хмурая и неразговорчивая Галина. Илья сразу узнал ее.

У этой особы было отвратительное настроение. Похоже, она неплохо погуляла вчера. Под глазами мешки, внешняя привлекательность исчезла напрочь.

Галина, конечно, не узнала его. Она толком не разглядела лица майора Наливайко. В ту ночь ей было не до того.

Медсестра машинально выполняла свои обязанности. Она бегло глянула на Илью, буркнула что-то типа «здрасте», сделала укол и поспешила ретироваться. Потом Галина принесла ему завтрак.

Ткачу хотелось встать. Он чувствовал себя готовым к прогулкам, но так и не решился подняться. Лежал, скучал, смотрел в потолок. Оборачивался на каждый стук двери.

Что случилось с ним? Влюбился? Все, товарищ старший лейтенант, был человек и нет его.

Нагрянула доктор Васюкович, и в воздухе запахло жареным. Она чугунной поступью командора ходила между рядами, сурово смотрела на больных. За ней, засунув руки в карманы халата, брела Галина и зевала.

Докторша остановилась напротив кровати, на которой лежал Ткач, смерила его брезгливо-грозным взглядом. Притворяться спящим было неразумно. Его уже засекли. Илье пришлось вступить в безмолвную схватку.

– Ну и чего уставился, сепаратист недобитый? – процедила Илона Давыдовна. – У меня что, бюстгальтер поверх халата?

Галина прыснула. Докторша посмотрела на нее со всей строгостью руководящего работника. Медсестра вмиг сделала постное лицо.

Возобновилась молчаливая дуэль, закончившаяся тем, что женщину передернуло.

– Как он? – спросила Илона Давыдовна.

– Нормально, – сказала Галина и пожала плечами.

Ответ был емким, даже всеобъемлющим.

– Отлично, – процедила докторша. – Проследите, чтобы послезавтра его здесь не было. Я сама позвоню майору Мамуту, пусть присылает людей и забирает свое дерьмо.