Свергнутая с небес - Анна Данилова

– Рита… – Василий посмотрел на женщину в черном. – Пожалуйста…

Рита сняла черное одеяние и предстала перед Кошелевым и всеми остальными в том, в чем и была прежде, – в джинсах и свитере. Кошелев был сбит с толку. Вот только что Лариса была перед ним в красных сапогах и желтой куртке, а теперь в джинсах и свитере…

– Ну и что, что она переоделась?

– А то, Кошелев, что, надень даже я на себя эту черную хламиду и косынку, вы и меня примете за Ларису… Разве вы не видите, что это совершенно другая женщина?

– И где же среди них Лариса? – искренне удивился Кошелев. – Вы меня запутали совершенно.

– Сядьте, Кошелев… И вы, Рита, тоже присаживайтесь. Спасибо за помощь… Хотите, я расскажу вам всем, как был убит, точнее, отравлен Юлий Марков?

– Этот полоумный? – вдруг совершенно изменившимся голосом спросил Кошелев. – Да что вы можете о нем знать?

Он закрыл глаза, и весь последний год пролетел перед его глазами, как лихо прокрученная кинолента. Юлик. Его сосед. Таких еще поискать… Блаженный. Никому и ни в чем не отказывает, живет себе спокойно, сам в себе, вот и женщину себе придумал. Когда он это понял, поразился близорукости всех, кто его знал. Живет себе блаженный среди людей и день за днем выдумывает себе жизнь. Женщину выдумал. Нашел где-то фотографию и спал с ней в обнимку. Сладости ей покупал, нижнее белье, идиот, деньги тратил… На кого? Тратил, но, тем не менее, всегда был при деньгах.

– Скажите, когда впервые вам в голову пришла мысль убить вашего соседа?

– Я никогда не думал об этом. Не планировал. И с чего вы взяли, что это я убил его? Он сам себя убил…

Юлий был не просто блаженным, он был на редкость глупым и легкомысленным человеком, и почему-то именно таким людям деньги сами идут в руки. Все, кто мог, в свое время продали акции «Газпрома» и «Сбербанка», а он, то ли по рассеянности, то ли по незнанию, не продал, быть может, даже забыл про них, и они поднялись в цене настолько, что он незаметно для себя разбогател… И, что самое удивительное, он никогда не задумывался о том, что можно говорить людям, а что нет. Спокойно рассказывал обо всем, чем владел, с легкостью, граничащей с помутнением рассудка.

– Вы, пожалуй, единственный человек, Кошелев, который часто бывал у Маркова. Скажите, зачем вам понадобилось подыгрывать ему?

– Думаю, он был благодарен мне за это, и это чувство он питал ко мне вплоть до самой смерти… Я помогал ему создавать иллюзию великой любви, я был реальным свидетелем его нереальной жизни. Подкидывал ему какие-то женские мелочи, которые воровал у своей соседки (к примеру, карандаш для губ, пуховку, заколку для волос, чулки, шампунь, крем), и он, глядя на меня, на единственного своего друга и свидетеля его нарастающего сумасшествия, верил, что Лариса где-то рядом, в другой комнате, в ванной… Я включился в эту игру и уже не мог остановиться. Вы можете мне не верить, но я и сам иногда при нем разговаривал с присутствующей в нашем, уже общем, воображении женщиной, Ларисой… Одно меня сильно раздражало: у меня были постоянные проблемы с деньгами, на работу в моем возрасте не устроишься, я пенсионер, но тело мое еще молодое, я чувствую себя молодым, мне требуются еда, одежда, а у меня накопилось много долгов… Где брать деньги? Юлию я и так должен был целую кучу денег…

– Он сам рассказал вам про акции «Газпрома»? «Сбербанка»?

– Не только рассказал, но и показал их мне, словно демонстрируя полное доверие, чем еще больше разозлил меня, будто он и не допускал мысли, что кто-то может желать ему зла… Меня раздражало, что он не видел во мне человека, способного обмануть его, перехитрить… Он, идиот, видел и во мне идиота. Как я мог с этим смириться? Да он сам каждым своим поступком провоцировал меня…

В приемной, казалось, перестали дышать, так было тихо. Шоу, устроенное Василием, заворожило своей реальностью, серьезностью, опасностью и непредсказуемостью… То, что в центре внимания оказался настоящий преступник, который в любую минуту мог проявить себя, заставить себя бояться, щекотало нервы.

Кошелев же, выговорившись и понимая, что загнан в угол, сидел, опустив голову, не желая, чтобы люди, среди которых он уже заметил пару знакомых лиц, рассматривали его растерянное лицо, испуганные глаза… Как же так случилось, что этот малец, этот легкомысленный на первый взгляд человек так ловко провел его? Спрашивается: ну откуда он узнал про акции?

– Откуда вам известно про акции? – спросил Кошелев, не в силах преодолеть любопытство.

– Свидетели, Кошелев. У меня по всем пунктам обвинения имеются свидетели… – Шубин, слушая Китаева, понимал, что Василий блефует, и боялся за него. – И еще, конечно, вы постоянно, на каждом шагу совершали ошибки… Акции? Вы еще спросите, как я догадался, что никакой Ларисы реально не существует…

– Действительно, как?

– Да очень просто. Мне помогла понять это Наташа. Понимаете, когда в доме живет женщина, это чувствуется. По многочисленным мелочам, деталям, которых не было, понимаете?

– Например? – Кошелев смотрел на Василия, склонив голову набок и сощурив глаза. Он и рад был бы не верить ему, но все равно понимал, что пойман, разоблачен… Он не понимал только, как мог позволить заманить себя сюда. С другой стороны, он просто повел себя естественно, как человек, которому нечего бояться: позвали – он и пришел. На какую-то очную ставку. Ведь именно эту стратегию поведения он избрал и собирался и дальше вести себя соответственно. Его отказ явиться в агентство был бы воспринят этим сыщиком как признание вины или, во всяком случае, как проявление трусости. А чего ему бояться, если он никого не убивал? Не травил?

– Кроме того, вы постоянно совершали промахи и словно подсказывали направление, в котором мне следует действовать…

– Например?

– Сказали про сто пятьдесят тысяч рублей, которые были похищены у Маркова, в то время как об этом никто не мог знать… Вы сказали об этом и тотчас поняли, что проговорились. И сразу же – я проследил – после моего ухода кинулись к соседке рассказать ей про эти деньги, чтобы потом, если вас спросят, откуда вы это знаете, свалить все на нас: мол, это знал чуть ли не весь подъезд…

– Это невозможно доказать, – отозвался он, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. – Что еще?

– Вы сказали, что вас с Юлием связывали дружеские отношения и что вы с ним играли в шахматы…

– Играли, ну и что? – Он и здесь не чувствовал подвоха.

– А то, что Марков не умел играть в шахматы. Не умел и не хотел научиться играть. Ну не лежала у него душа к шахматам…

«Неужели и здесь блефует?» – подумал Шубин и в который уже раз испытал чувство тревоги за брата.

– Ну и что, подумаешь… – Кошелев никак не ожидал, что его соперник обратит внимание на такую мелочь.

– Теперь, рекламная газета…

Тут Шубин увидел в окно приближающегося к крыльцу Корнилова и, сделав знак брату, пошел открывать. Виктор Львович, увидев такое количество людей в приемной, понял, что, во-первых, опоздал, во-вторых, что Василий пригласил его сюда для какого-то очень серьезного дела и что он недооценил важность мероприятия. Шубин шепнул ему, что сейчас начнется самое интересное…