Свет в августе - Уильям Фолкнер

Он взбежал на крыльцо. До сих пор, даже в золотые его деньки в этом доме, ему всегда хотелось как можно быстрее и незаметнее прошмыгнуть с дороги под защиту крыльца и в самый дом, где его ждали. Он постучался. Как он и предвидел, в ее комнате горел свет, в передней -- тоже; сквозь зашторенные окна доносились голоса, в которых он уловил скорее беспокойство, чем веселье; но он и это предвидел, думая Наверно, думают, что я не приду. Чертова кляча. Чертова кляча Он опять постучал -- громче, взялся за ручку, подергал, прижавшись лицом к завешенному стеклу двери. Голоса смолкли. Из дома не доносилось ни звука. Два света -- озаренная штора в ее окне и матовая занавеска на двери -- горели ярко и ровно, будто в доме все умерли, как только он тронул ручку. Он опять постучал, почти без паузы; он еще стучал, когда дверь (ни тени не упало на занавеску, ни шага не послышалось за ней) внезапно и беззвучно распахнулась под его рукой. Он уже шагнул через порог, словно его притянуло дверью, когда из-за нее возник Макс и преградил дорогу. Он был полностью одет, даже в шляпе. "Кого я вижу", -- сказал он. Голос его был негромок, и все получилось так, будто он втащил Джо в прихожую, захлопнул дверь и запер ее раньше, чем Джо успел осознать, что он в доме. Однако его голос опять звучал как-то двусмысленно -- сердечно будто бы и совершенно пусто, без тени удовольствия или веселья -- как нечто исключительно внешнее, вроде личины, из-за которой он наблюдал за Джо, отчего и раньше Джо смотрел на Макса со смешанным чувством недоумения и гнева. "А вот наконец и наш Ромео, -- сказал он. -- Король Бил-стрит". Потом он заговорил чуть громче, а "Ромео" произнес совсем громко. "Заходи, гостем будешь".

Джо уже шел к знакомой двери, опять почти бежал -- если этот бег вообще прерывался. Он не слушал Макса. Он никогда не слышал о Бил-стрит -- этих трех-четырех кварталах Мемфиса, по сравнению с которыми Гарлем -кинодекорация. Он ничего не замечал. И вдруг увидел в глубине передней блондинку. Он не понял, как она появилась в передней, -- когда он входил, ее не было. И вдруг оказалось, что она тут. Она была одета: в темной юбке, а в руке держала шляпу. А рядом с ним, за открытой дверью, в темной комнате, был сложен багаж -- несколько чемоданов. Может быть, он их не видел. А может, взглянув, увидел на миг, и мелькнуло быстрее мысли Я не думал, что у нее так много И, может быть, тогда он впервые подумал, что ехать-то им не на чем, подумал Как же я все это унесу Но не остановился, уже поворачивал к знакомой двери. И только прикоснувшись к ней, почувствовал, что за нею мертвая тишина, тишина, создать которую -- он уже знал это в свои восемнадцать лет -- один человек не может. Но не остановился и, наверно, не почувствовал даже, что передняя снова опустела, что блондинка снова исчезла, неслышно, незаметно для него.

Он открыл дверь. Теперь он бежал -- то есть так, как забегает человек далеко вперед себя и своего знания в тот миг, когда он остановится точно вкопанный. Официантка сидела на кровати, -- он не раз видел ее в этой позе. Как он и ожидал, она была в темном платье и в шляпе. Она сидела, потупясь, и даже не взглянула на открытую дверь, и в неподвижной руке ее, противоестественно огромной на темном платье, дымилась сигарета. В тот же миг он увидел второго мужчину. Раньше он с ним не встречался. Но сейчас он этого не сознавал. Это он вспомнил позднее -- так же, как сваленный в темной комнате багаж, на который он взглянул мельком, не поспевая зрением за мыслью.

Незнакомец тоже сидел на кровати и курил. Шляпа у него была нахлобучена на лоб, так что даже рот находился в тени. Он был не старый, но и не молодой. Они с Максом были точно братья -- в том смысле, в каком любые двое белых, забредших в африканскую деревню, могут показаться туземцам братьями. Его лицо, -- вернее, подбородок, на который падал свет, -- было неподвижно. Смотрит на него незнакомец или нет, Джо не знал. И что Макс стоит у него прямо за спиной -- тоже не знал. И слышал их голоса, не понимая, о чем они говорят, даже не прислушиваясь Спроси его.

Почем он знает Возможно, он слышал эти слова. Но скорее -- нет. Скорее всего они пока что значили для него не больше, чем шорох насекомых за плотно завешенным окном или сложенные чемоданы -- он посмотрел на них, но пока еще их не видел. Бобби говорит, он сразу смылся.

А может, он знает. Попробуем выяснить хотя бы, от чего мы бежим.

Хотя Джо не пошевелился с тех пор, как вошел, он все еще бежал. Когда Макс тронул его за плечо, он обернулся так, как будто его остановили на полном ходу. Он и не подозревал, что Макс в комнате. Он посмотрел на Макса через плечо с досадой, чуть ли не с бешенством. "Давай потолкуем, паренек, -- сказал Макс. -- Ну, что там?"

-- Где -- там? -- сказал Джо.

-- Со стариканом. Как думаешь, -- укокал его? Только начистоту. Ты же не хочешь, чтоб Бобби влипла в историю?

-- Бобби, -- сказал Джо, думая Бобби. Бобби. Он повернулся, снова побежал; на этот раз Макс схватил его за плечо, хотя не грубо.

-- Ну так? -- сказал Макс. -- Ну, мы же тут все свои. Укокал его?

-- Укокал? -- сказал Джо раздраженно, сдерживая нетерпение, как человек, которого донимает расспросами ребенок.

Заговорил незнакомец.

-- Ну, которого ты стулом огрел. Умер он?

-- Умер? -- сказал Джо. Он перевел взгляд на незнакомца. При этом он опять увидел официантку и опять побежал. Но на этот раз он действительно двигался. Он совершенно забыл об обоих мужчинах. Он подошел к кровати, выдергивая что-то из кармана с восторженным и победоносным выражением лица. Официантка на него не смотрела. Она не посмотрела на него ни разу за все время, но он скорее всего упустил это из виду. Она так и не пошевелилась, сигарета еще дымилась у нее в руке. Неподвижная рука была безжизненной, большой и бледной, как вареное мясо. Опять кто-то схватил его за плечи. На этот раз оказалось -- незнакомец. Незнакомец и Макс стояли плечом к плечу и смотрели на Джо.

-- Не тяни волынку. Если смарал старика, так и скажи. Это, знаешь, не долго будет секретом. Глядишь, всплывет через какой-нибудь месячишко.

-- Сказано вам, не знаю! -- ответил Джо. Он глядел то на одного, то на другого с раздражением, но пока без злобы. -- Я его ударил. Он упал. Я ему говорил, что он у меня дождется. -- Он глядел то на одно, то на другое лицо -- бесстрастные, почти неразличимые. Он начал дергать плечом, за которое его ухватил незнакомец.

Заговорил Макс.

-- Так чего ты сюда пришел?

-- Чего я... -- сказал Джо. -- Чего я сюда... -- повторил он упавшим голосом, возмущенно переводя взгляд с одного лица на другое, но еще смиряя злобу. -- Чего я пришел? Я пришел за Бобби. Вы что... ведь я домой ездил, взять денег на женитьбу... а вы еще... -- И снова он начисто забыл о них, выкинул их из головы. Он вырвался и повернулся к женщине -- опять не помня ничего, гордясь и торжествуя. Вероятно, в этот миг обоих мужчин выдуло из его жизни, как два клочка бумаги. Вероятно, он даже не заметил, как Макс отошел к двери и крикнул, и через секунду появилась блондинка. Он нагнулся над кроватью, где неподвижно и понуро сидела официантка, склонился над ней, выгребая из кармана ей на колени и на кровать свалявшуюся массу бумажек и монет. -- Вот! Смотри что. Смотри. Достал. Видишь?