Девичьи игрушки - Владимир Лещенко

Правда, еще остается возможность: пока суд да дело, распилить фирму и прикарманить товар. Но для этого обоим нужно работать заодно. А вот это сомнительно!

Кроме того, и тот и другой должны были понимать, что они первые кандидаты в подозреваемые… Или думали, что все обойдется и все спишут на самоубийство?

Алиби ни у кого нет, но отсутствие алиби к делу не пришьешь.

Вадим еще с полчаса прикидывал разные варианты, строил версии, в конце концов, уже совсем запутался и дошел до мысли, что кто-то убил Гроссмана, чтобы подставить Белькова и Толстунова.

Отложив показания этих уважаемых граждан, майор еще раз просмотрел акты экспертиз.

Ничего задерживающего внимание.

Отпечатки пальцев – хозяина, горничной и «неустановленных лиц». Отпечатки пальцев на вальтере из пресловутого эсэсовского чемодана: слабо выраженные, старые и принадлежащие «неустановленным лицам».

Честно говоря, Вадим все больше склонялся к мысли поискать заказчиков этой жутковатой коллекции.

С ней, кстати, тоже было далеко не все понятно. Чтобы ее изучить, пришлось вызвать специалистов из Музея армии.

Кому мог понадобиться в России мундир гауптштурмфюрера (тьфу, не вдруг выговоришь!)? Да не только мундир, а и ордена, форменный кортик СС, пистолет, шинель и документы, включая партийный билет НСДАП и письма домой…

Умора, но этого самого гауптштурмфюрера звали почти как персонажа анекдота – Ганс Хрюке.

Знамо дело, любителей подобной атрибутики в нынешние времена расплодилось изрядно.

Но странно, что Гроссман взялся за столь дурно пахший заказ. Или и впрямь – деньги не пахнут? Может, заказчики и прирезали антиквара?

Но тогда почему они не забрали товар, лежащий буквально на виду?

Да и сделано все уж очень… ювелирно. Скинхеды просто разбили бы тому голову кастетом да еще выгребли все, что попалось под руку.

Некстати вспомнилась прошлогодняя министерская ориентировка, что наряду со сборищами дебиловатых юнцов, орущих «Зиг хайль» и истово верящих, что все беды России – от негров и кавказцев, появилось несколько довольно зловещих молодежных групп профашистского толка: эти углублялись в черный оккультизм и пытались найти ключи к магии «Анненербе».

Нет, пока не будем строить версии на пустом месте.

Майор еще раз перечитал протоколы.

Показания гражданки Рыбчук Н. И., гражданина Белькова М. Д., гражданина Толстунова Ж. Д., протокол осмотра помещения…

Так, а вот это что-то новенькое! Как же он сразу не заметил?

Не мешкая, набрал номер главного секьюрити «Рижского антиквариата».

– Гражданин Бельков? – придав голосу железную твердость, произнес Вадим. – Прошу вас срочно подъехать ко мне… Да, на Петровку, нужно прояснить пару вопросов. Жду вас через час.

И повесил трубку.

С такими, как этот бывший пограничник, нужно только так. Чутьем Вадим понимал: дашь слабину, и холодноглазый «офицер действующего резерва» просто проигнорирует тебя.

Бельков появился точно в назначенное время. Минута в минуту.

За это время следователь успел пообедать.

Как Савельев ни старался, но ни малейших признаков волнения в лице Максима Дмитриевича не увидел.

– Прошу прощения, что оторвал вас отдел, – сухо бросил Вадим, не здороваясь. – У меня возник вопрос, который может иметь большое значение для хода следствия… И, соответственно, для вас лично, – добавил он многозначительно.

– Что вас интересует? – все так же спокойно осведомился главный «безопасник» Гроссмана.

– Кто устанавливал систему видеонаблюдения в особняке?

– ЧОП «Сейфгард» под нашим контролем, – последовал четкий ответ.

– То есть вы контролировали и процесс, и компоновку оборудования?

– Да, именно так.

– Тогда почему система не имеет записывающих устройств? – тоном человека, поймавшего оппонента в ловушку, справился Вадим.

– Таково было желание Отто Янисовича, – пожал плечами Бельков.

И по его виду майор догадался – выстрел мимо.

– И вас это не удивило? Вы не спрашивали зачем? – все же продолжил он тему.

– Не в моих правилах задавать лишние вопросы людям, которые мне платят. Я исхожу из того, что человек знает, что делает.

– А все-таки, как вы думаете?

– Ну… – Максим Дмитриевич улыбнулся краешком губ. – К патрону ходили самые разные люди, и не всех вдохновила бы мысль, что свидетельства их пребывания в его доме сохранятся и могут быть использованы… каким-нибудь неподобающим образом.

– Например, парнишки в женских платьях? – Вадим понял, что сорвался.

– И они тоже. – Бельков был сама невозмутимость.

Но все же в глубине его глаз следователю почудилась спокойная насмешка посвященного над глупым ограниченным ментом, пытающимся искать разгадку там, где ее нет и не может быть.

– Хорошо, пусть пока будет так. – Савельев решил сделать хорошую мину при плохой игре. – Тогда вопрос другой. Вы не в курсе обстоятельств заказа, сделанного недели этак две назад вашей фирме Георгием Монго, примерно тогда же убитым при невыясненных обстоятельствах?

Последнюю фразу отчеканил, глядя прямо в глаза собеседнику.

– Ни в какой мере. – И вновь Вадима неприятно поразили пустые глаза экс-пограничника. – Я лишь обеспечил безопасность курьера из службы экстренной доставки силами одного из наших охранников. Запись об этом есть в оперативном журнале. Что доставлялось – не знаю.

– А почему заказ сопровождал всего один охранник? И почему доставлялось обычной почтой?

– Видите ли, – вновь легкая, почти незаметная улыбка, – одним из принципов службы безопасности нашей фирмы является действовать как можно более незаметно. Перехватить такого вот левого курьера достаточно просто технически, но для этого нужно знать, что он везет что-то ценное. Собственно, и сопровождение назначалось не всегда. Это самый надежный способ. Поверьте, за все время моей работы наш товар ни разу не похищали.

– Ясно. Сами придумали?

– Идея, признаться, не моя, но…

– Хорошо. – На Вадима вдруг навалилась усталость. – Вы свободны… пока.

Не глядя, подписал пропуск и распрощался с неприятным свидетелем.

Непонятное ощушение полного и неизбежного провала вновь посетило следователя.

И еще – мысли почему-то опять возвращались к той комнате. К потусторонним вещам. К теням в черном зеркале.

Вадим сжал челюсти.

Он чувствовал, что оказался в каком-то непонятном, совершенно глухом тупике.

Бородавское озеро, зима 1758 г.