До тебя… - Марина Кистяева

Не успела она провалиться в более глубокий сон, как её выдернули оттуда.

– Настюша, девочка, ты что тут делаешь?

Настюша… Так ласково, так пронзительно нежно. Нет, это во сне её кто-то мог назвать, в реальной жизни, скорее, сука или дрянь.

Настя застонала и, мысленно отмахнувшись от того, кто незвано вторгся к ней в сон, попыталась перевернуться, хотя сделать это было не так-то просто в кресле, да ещё и, имея прилично выпирающий живот, который не подомнешь и не подожмешь.

Но заснуть ей снова не дали.

– Эй, Настя, а ну, просыпайся!

Голос Миши нельзя ни с кем перепутать, и она всё же открыла глаза, щурясь.

Он стоял рядом с креслом, возвышаясь, точно башня. В полутьме Миша казался ещё шире в плечах и крупнее. У Насти мгновенно сработала реакция тела, и она невольно вспомнила, с какой легкостью он нёс её на руках.

– Почему ты спишь в кресле? – недовольно бросил мужчина, скрещивая руки на груди.

Без пиджака и галстука, он выглядел более доступным. Если ещё штаны заменить спортивными брюками или джинсами, то для Насти его образ станет идеальным.

– Тебя жду.

– Зачем?

– Черт, Миш, что за глупый вопрос? Накормить тебя хочу. Да, снова. И, кстати, что за дурацкая привычка не сообщать, когда задерживаешься?

Взгляд антрацитовых глаз стремительно потемнел, и, если бы Настя заглянула в них, то с удивлением заметила бы, как в них разливается теплота. Но теплота особая, густая, поднимающаяся из самых глубин и смягчающая холод стали.

– Я никогда раньше не предупреждал тебя – задержусь или нет. Ты ложилась спать и всё.

– Странно.

Настя, опираясь о подлокотники, поднялась на ноги. Плед стремительно заскользил книзу, упасть ему не позволил Миша – вовремя подхватил.

– Я часто задерживаюсь.

Настя осуждающе покачала головой и чуть иронично поинтересовалась:

– И я никогда не ворчала? Хотя не говори – по твоей реакции вижу, что нет, и что тебя такое положение устраивало. Что ж… Впредь ждать не буду. Пошла-ка я и правда спать, во мне тут не особо-то и нуждаются.

Она успела сделать полшага, намереваясь обогнуть несносного Зареченского, который с удивительным постоянством и точностью на корню обрубал все её душевные порывы и стремления. И чего, спрашивается, она ждала в этот раз?

Злясь в первую очередь на себя, что совершила очередную глупость и выставила себя, не пойми кем, она не уловила момента, когда тело Миши напряглось, и он осторожно, но решительно ухватил её за локоток.

– Ты охрененно выглядишь, когда ворчишь, полусонная.

Не успела Настя отреагировать и на его дальнейшие действия. Он нагнулся и впился голодными губами в её губы, мгновенно обжигая и ввергая в водоворот стихийного желания. Его губы были теплыми, они ласкали, сразу же стремясь проникнуть внутрь рта. Мужчина прижал её к себе боком, вплотную, одной рукой удерживая скулы. Он их ласкал пальцами, и те места, к которым он прикасался, начинали гореть.

Настя хотела воспротивиться, обидеться, потом передумала. Зачем? Поцелуи мужа ей нравились, чего тут лукавить, а лишать себя сейчас удовольствия – ради чего? Их перемирие и так было слишком шатким. Они оба, не сговариваясь, сейчас молчали и по поводу развода и по поводу дальнейших действий в этом направлении.

Настя изловчилась и обняла Мишу, чуть поцарапав его шею, пробравшись за ворот сорочки. Ей нравилось щекотать его ноготками, правда, видя, как она его «разрисовывала» в порыве страсти, ей становилось стыдно, но Миша ни разу ей ничего не выговорил, лишь единожды хмыкнул, рассматривая бедро.

– Всем спину царапают, мне бедро.

Настя усмехнулась в ответ.

– Не переживай, до спины тоже доберусь.

Сказала и прикусила язык, потому что увидела, каким стремительно задумчивыми становятся его взгляд и лицо в целом.

Настя ни на шаг не продвинулась в понимании мужа. Да и пустое это… Пустое… Каждый день она ждала фатальных слов: «Я начал бракоразводный процесс». И как бы им хорошо ни было в постели, как бы она ни горела от его поцелуев, факта их расставания никто не отменял.

Михаил оторвался от её губ и прошептал прямо в них:

– Я поужинал в ресторане с партнерами. Но я бы не отказался от десерта.

Сердце Насти ёкнуло в необъяснимой тревоге. Интуиция? Всё может быть. Сейчас она обострилась, как никогда. Словно предвестница надвигающейся беды, катастрофы, от которой невозможно скрыться.

Девушка отстранилась от мужчины, уперев руки ему в грудь.

Миша сразу же напрягся, нахмурился.

– Я что-то сказал не то?

Настя качнула головой.

– Извини, это я… Черт, голова что-то закружилась.

Она врала, и оба это понимали.

– Я пойду… Тем более, если ты уже поужинал.

– Настя!

В голосе мужа проскользнули предупреждающие нотки, но девушка махнула рукой.

Она, не чувствуя ног, абсолютно не понимая своего состояния и резко испортившегося настроения, направилась к лестнице. На этот раз её задерживать никто не стал, лишь за спиной послышалось приглушенное ругательство. Настя грустно улыбнулась – сам ругается, как сапожник, а её оговаривает.

Поднявшись в спальню, она так же меланхолично умылась, переоделась в очередной шелковый шедевр с изумительным кружевом на бюсте и забралась в постель. Хватит быть маленькой девочкой и ждать, что Миша последует за ней и ляжет рядом лишь по той причине, что ее стали мучить кошмары. У него и без неё хлопот и забот хватает. И пойми ты уже, Настя, наконец… Не воспринимает он тебя, как полноценного партнера. То, что он привез тебя единожды в «Альянс», ничего не значит. Хотел сделать приятное, и только. А, может, у самого настроение требовало джаза. Между вами ничего не изменилось. Ничего. То, что ему нравилось заниматься с тобой сексом, и, по его словам, он не трахает никого на стороне, удобно лично для него.

Настя зажмурилась. Не смей раскисать… Впереди самое трудное.

Она не заметила, как уснула. А проснулась от того, что её бесцеремонно потряхивали за плечо, причиняя боль.

Настя распахнула глаза, поморгала. И натолкнулась на яростный взгляд мужа. Таким она его ещё не видела. Чтобы лицо исказилось от бешенства, губы плотно сжаты, лишь верхняя нервно подрагивает, на скулах напряглись желваки, вены на висках вздулись. Взгляд же прожигал, клеймил Настю, и, казалось, дай она волю, испепелит её до основания.

Настя не успела ничего спросить, потому что Миша, не размыкая губ, бешено прошипел:

– Мля, кто такой Никита?

– Мне Миша сказал, что тебя беспокоят кошмары.