Адам и Ева - Ольга Гуляева

Адам разразился криками «предатель» в трубку, после чего телефон постигла незавидная участь. Хозяин сжал его в ладони так, что послышался хруст, а затем с размаху швырнул в ближайшие кусты.

Одним взглядом Ева спросила – все очень плохо, любимый?

Лицо Адама смягчилось на секунду при виде Евы, закрывающей уши мальчика.

– Мне нужно отъехать, – сообщил он уже совсем другим голосом.

И хотя по всему было видно, что дело не терпит отлагательств, Адам присел рядом с ними на корточки, чмокнул Еву в висок, а малого потрепал по голове:

– Не раскисай, боец, – затем обратился к ней, – Милая, я улажу одно дело и скоро вернусь.

Напрочь лишенная неприятного предчувствия Ева как зачарованная наблюдала за метаморфозами, происходящими с Адамом. Не отрывая взгляда от его спины, облепленной пропитанной быстро выступившим потом рубашкой, она с нетерпением ждала, что вот-вот этот жуткий инцидент исчерпает себя и надеялась только на то, что у Адама не останется неприятного осадка до конца вечера. Что все эти неприятности, с которых начался праздник, вскоре забудутся. Вот он сравнялся со своим серебристым инфинити, дернул ручку… Наблюдения Евы прервала ярчайшая вспышка, ярчайшая из всех, которые ей доводилось видеть. Инфинити, Адам, ресторан, заполненный детьми и их родителями – все мгновенно превратилось в клубы серого дыма, сопровождающиеся сильнейшим сотрясением почвы под ногами. Инстинкт самосохранения откинул Еву на землю, под карусель, на которой она только что легко раскачивалась, размышляя о всяких мелочах. Само собой материнский инстинкт не запоздал, она уже накрывала грудью сына. Между тем, осознав, что руки и ноги целы, Ева подхватила Севу, и как легчайшую ношу понесла прочь от вспышки. Что-то подсказывало ей, что нужно бежать отсюда что есть мочи, пока не прогремел повторный взрыв или пока их не поранило шальным осколком. Что-то позади продолжалось хлопать и вспыхивать, но она, не оглядываясь, неслась прочь. Туфли были скинуты сразу, тонкие чулки разъехались до колена. Одна мысль била в виски – почему ей так легко, почему совершенно не чувствуется ноша в шестнадцать килограмм? Она боялась опустить глаза и только все сильнее прижимала к груди ребенка. Да, это должен быть ее ребенок, единственный выживший среди всей детворы, оставшейся под руинами только что сравнявшегося с землей здания.

Ева сидела за кухонным столом и со скучающим видом перелистывала бумажки в папке, которая лежала перед ней.

Неужели все зря, неужели год расследований и поиска истины ни к чему не привел? Ровно год.

По телевизору начался выпуск новостей, Ева прибавила звук. Первая новость была посвящена именно этому – годовщине со дня трагедии в ресторане «Летний дворик». На экране замелькали знакомые места, только вместо уютного ресторанчика – равнина по сей день огражденная красной лентой. Здесь будет воздвигнут мемориал. Жители города несли цветы к месту трагического события. Вот на заднем плане детская площадка, на которой Ева с сыном была во время взрыва, то место, где она сама не подозревая того, попрощалась с Адамом навсегда.

– Севушка, ты наелся? – Ева переключила внимание на сына, ковыряющего ложкой в полупустой тарелке, – Бегом умываться, сейчас папа приедет.

Традиционно Стас забирал к себе сына на последнюю неделю месяца.

Сева едва успел умыться и одеться, как раздался звонок в дверь. Стас обычно не заходил на чай, а забирал сына с порога. Ева только успевала передать ему сумку с вещами. Хотя отношения между бывшими супругами установились теплые, даже дружеские. Как бы Стас ни грозился больше не протягивать коварной предательнице руку помощи, он до сих пор ее жалел и интересовался, не нужна ли какая-нибудь поддержка.

– Выглядишь не очень, – констатировал он, заходя в прихожую, – Не высыпаешься?

– Да, пока не очень получается.

– Ну, сейчас тебе должно быть полегче. Если хочешь, я отставлю Севу у себя дольше, чем обычно.

– Нет необходимости, я в норме. Просто были кое-какие еще дела, но сейчас я с ними закончила и смогу целиком посвятить себя Адаму.

– Как скажешь, но если что звони, – Стас чмокнул ее в щеку, подхватил сына и вышел.

Ева проследовала в спальню и, склонившись над детской колыбелью, нежно проговорила:

– Ну что Адамчик, проголодался? Молочко будем пить? – Ответом ей была беззубая, но до боли знакомая улыбка.

Покормив и укачав малыша, Ева вернулась к телевизору. По другому каналу начался выпуск новостей, транслировали ту же картину. Затем на фоне скорбящих местных жителей по безвременно ушедшим близким, друзьям и землякам появился корреспондент с микрофоном, обращающийся к стоящему рядом высокому мужчине, крепкого телосложения. Ева устроилась поудобнее. Это лицо было новым для нее. За последний год она обила пороги многих представителей правоохранительных органов, но довольно безуспешно. Диктор пояснил, что оперуполномоченный Александр Добронравов принимает на себя обязательства по продолжению расследования данного преступления вместо подавшего накануне в отставку капитана полиции Петра Шумилина. У Евы перед глазами всплыла красная, блестящая не в меру довольная физиономия господина Шумилина. Продажный, гнусный тип, он не пожелал выслушать доводы Евы, что возможно даже к лучшему. Он вряд ли бы нашел им достойное применение. А информации у нее скопилось немало. Совсем другое дело – Добронравов – спокойная уверенная речь, несуетливый, глубокий, немного грустный взгляд, правильные черты лица, по-мужски волевой подбородок. Это будет ее последняя попытка. Что-то подсказывало Еве, что на этот раз ей повезет. Она взяла мобильный и нашла в списке знакомый номер.

– Матвей, здравствуй. Как ваши дела?

– Все хорошо, как ты?

– Нормально. Будь добр, окажи мне еще одну услугу.

– Слушаю.

– Раздобудь мне контакт Александра Добронравова.

– Это еще кто?

– Только что в новостях по делу о теракте в Грозном он давал интервью. Приехал туда для сбора информация с целью возобновления расследования. У меня есть кое-что для него.

– Ева, милая… Я понимаю твою боль, но как ты еще не поняла, что твои усилия тщетны. Лучшие умы ФСБ и МВД занимаются расследованием. Если будут зацепки, то они обнаружат их.

– Матвей, эти зацепки у меня, в папке на кухонном столе. Только никто не хочет их видеть! Выходит, эти умы либо слепы, либо куплены. Пожалуйста, – смягчилась Ева, – Я попробую в последний раз и больше не потревожу тебя.

– Хорошо, – Матвей тяжело вздохнул, – Дай мне пару часов.

– Спасибо тебе, – с облегчением выдохнула Ева. – Как там Нина и девочки?

– Приезжай и узнаешь! Сколько можно сидеть отшельницей?

– Я не отшельница… Я же говорила, что приеду, если Нина позовет. Значит еще не время.

– Смотри сама. Дуры вы обе.

Ева положила трубку, удовлетворенно улыбнулась и принялась ждать, когда Матвей перезвонит.