Перстень на пальце - Валерий Александрович Пушной

плевое дело нажать на спусковой крючок. Бах — и дырка во лбу. Красиво смотреться будет! А теперь повернись ко мне спиной! Я кому сказал? Повернись, козел!

Но охранник, по-прежнему подняв руки, стоял неподвижно, не собираясь выполнять его требование. Он чувствовал себя отвратительно. Так глупо напоролся на ствол. И сейчас не хотел еще больше упасть в глазах приятелей. Парень с пистолетом больше не стал настаивать, медленно оторвал ствол ото лба Вадика, чуть приподнял его и выстрелил. Пуля попала в раскрытую ладонь охраннику, пламя из ствола опалило ему лицо. Вадик вскрикнул, опуская руки и прижимая раненую к животу. Охранники в комнате посыпали угрозами, но поймать на мушку парня за спиной Вадика никому не удавалось. Тот умело прятался за охранником. И снова ствол пистолета уперся в лоб Вадику. Парень уже более жестко потребовал:

— Развернись, или — мозги на пол! Я два раза не предупреждаю. Или ты еще не убедился?

Пришлось подчиниться. Охранник медленно повернулся к нему спиной. Кровь с простреленной руки капала на пол у его ног. Парень направил ствол в затылок охраннику и сказал Глебу:

— Ты не жалеешь своих людей, Корозов! За что они тебе служат? Заставь их положить пугачи, иначе этому приятелю амба! Ты же понимаешь, что мне на него наплевать!

Негодуя, Глеб задвигал желваками, нервная морщина прорезала щеку. Он сознавал, что рисковать охранником не имел права, но и выпускать ублюдка, захваченного в его квартире, тоже был не намерен. Двуединая задача не из легких. Почти неразрешимая. Это как погоня за двумя зайцами. В результате можно остаться ни с чем. И тогда уже совсем плохо. Взгляды охранников устремились на него. Естественно, что самое правильное решение сейчас — спасти своего человека. Между тем, охранники молчком солидаризировались с Глебом, они явно не хотели класть травматы на пол и упустить преступника. Тогда парень в белом халате поторопил:

— Думай быстрее, Корозов! Иначе моя пуля остановит сердце этому неудачнику!

Сделав усилие, глядя неприязненно на парня, Глеб выдохнул своим людям:

— Положите оружие.

Никто не двинулся с места. Глеб нахмурился, повторил:

— Пистолеты на пол!

Подчиняясь, охранники начали медленно и нехотя класть стволы себе под ноги. Парень со злой ухмылкой выкрикнул:

— Быстрее, быстрее, не тяните время! Оно нынче не на вашей стороне! А теперь все харями к стене! И не вздумайте выкидывать коленца и устраивать тараканьи бега! Стреляю сразу, без предупреждения!

— Боишься? — с издевкой спросил Глеб. — Бойся, бойся! Конец у тебя уже написан на лбу.

— Это я сейчас распишусь на лбу у твоего человека! — огрызнулся парень, тыча стволом в затылок охраннику.

— Отпусти его и сдайся! — твердо произнес Корозов. И хотя травматы охранников уже лежали на полу, а сами они стояли лицами к стене, у Глеба оставалась в душе уверенность, что уйти преступнику отсюда не удастся. Откуда была такая убежденность, объяснить невозможно, но она не покидала его. Глеб решительно продолжил. — Скажи, зачем пришел в мою квартиру? Кто послал? Перед кем шестеришь?

Вопросы повисли в воздухе. Как будто Корозов обращался к пустому месту. Парень как бы даже не слышал его. Кидая взгляд на охранников у стены, надавил стволом на затылок Вадику:

— Медленно — вперед! Пошел!

Сделав шаг, охранник, сутулясь, придерживая простреленную руку, тихо выступил из лоджии. Сзади сторожко двигался преступник. Глеб стоял посреди зала, заложив руки за спину. Когда преступник проходил мимо, Корозов сдержанно выдохнул:

— Не дури, парень! Не укорачивай себе жизнь.

Глянув на него, тот раздул ноздри крупного носа, приостановился:

— Не суетись, Корозов! Суета для тебя будет смертельной!

— Я не шучу с тобой, — категорично сказал Глеб.

— А Моська, знать она сильна, коль лает на слона! — хмыкнул парень.

— Не вижу слона перед собой, а вот тявкает мне в ответ явно Моська! — высек отчетливо Корозов.

— Это ты Моська! — взвился парень, и пистолет в его руке заходил ходуном, тыкаясь то в затылок, то в позвоночник, то в лопатки охраннику. — Прикуси язык лучше, пока слон не наступил на тебя! Раздавит, как клопа!

Вновь жар прошел по телу Глеба. Чтобы какая-то рвань так с ним разговаривала, непозволительная для нее роскошь. Надо выбить из него имя того, кого он называет слоном, а, следовательно, нужно сейчас взять этого негодяя. Корозов сделал шаг вперед:

— Щенок! Ты кому это говоришь?

Рука парня в белом халате навела ствол на Глеба:

— Стоять! — выкрикнул он, и глаза его мгновенно омертвели. У человека с такими глазами палец легко нажимает на спусковой крючок.

В этот миг Вадик, почувствовав, что внимание преступника переключилось на Корозова, неожиданно для всех бросился на пол, здоровой рукой схватил ближайший к нему пистолет и развернулся, чтобы всадить пулю в бандита. Но тот опередил. Отвернувшись от Глеба, стремглав кинул руку с пистолетом вниз и, не меняя выражения лица, хладнокровно выстрелил. В ту же секунду Корозов обрушил свой кулак ему на голову. Парень громко хрюкнул, выдохнул воздух и рухнул животом на Вадика. На него тут же накинулись. Скрутили. Надели наручники. Вадик был жив. Ему оказали первую помощь и вызвали «Скорую помощь».

Очнувшись, преступник с пола исподлобья зло посмотрел на Корозова. Такой поворот событий стал для него неожиданным. Отвернулся всего на миг, но этот миг превратил его в ничтожество. Между тем, по нему виделось, что в его глазах страха не было. Какая-то обреченная уверенность в себе, готовность сопротивляться. Редкий экземпляр, пронзило мозг Глебу, раскрутить его будет трудно, держать надо на цепи, иначе укусит, молодой, но уже головорез. Глеб хотел сказать охранникам, чтобы связали парню ноги, но тут в дверном проеме из прихожей показалась Ольга, и он переключил внимание на нее, сказав:

— Не волнуйся, Оля, здесь все нормально.

— Шумно у вас тут, — обронила она, останавливаясь.

— Щенок тявкать научился! Вот пришлось показать, кто в доме хозяин! — ответил он, кивая на преступника.

Скосив глаза на женщину, парень никак не отреагировал на слова Корозова, лишь по лицу проползла недобрая ухмылка. Ольгу от нее покоробило, ведь совсем недавно она принимала этого парня за врача, беседовала с ним, как с врачом, прислушивалась к его советам и верила, что это советы доктора. А что получается на поверку? Очень просто. Он определенно смеялся над нею, как над дурой, когда она развешивала уши перед его белым халатом. От этих мыслей так тошно становилось на душе, что выть хотелось. Вот теперь пусть сам почувствует себя идиотом. А еще хотелось услышать, что он искал в их квартире? А Глеба, помимо этого, мучил вопрос, кто его