Прокурор идет в суд - Эрл Стенли Гарднер

Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся испросил:

— Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?

— Есть, — ответил Холл.

Волнение снова охватило Селби.

— Сколько одеял ушло в Туксон?

— Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом вТуксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и… он был прав, а мыошибались, — сказал Холл.

Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотографвручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен спышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто неговорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.

Селби выдал ему двадцать долларов.

Фотограф вздохнул:

— Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либозарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было быпоменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашегопарня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его,увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, яздорово поработал!

— Я тоже, — рассеянно сказал Селби и, спохватившись,добавил: — Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.

Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всюдорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндонуи дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как быза чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается,нарушили бы эти чары.

Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонитпозднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него вруках.

Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной стяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякогорадушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снималкомнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».

Она сказала с досадой:

— Боже, я устала от этого человека! Полиция без концаспрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, заисключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, онносил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помнюлучше всего.

— А не было ли чего-то особенного в его глазах? — спросилСелби.

— Да, — ответила она. — Было в них что-то странное… манерадержать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, немогу вспомнить, что именно.

— Вы хотите сказать, что видели их прежде?

— Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если быя их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза…

— Вы имеете в виду цвет?

— Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.

— Может, в нем есть восточная кровь? — спросил Селби наугад,чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.

— Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.

— Был он высок, грузен?

— Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немноговыше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдаетсякаждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобыопределить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое,что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодымженщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.

— Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?

— Думаю, что узнала бы.

— А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было вего глазах? Что показалось вам знакомым?

— Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вызнаете, как будто видела его брата или сестру, и… Я вот что сделаю, мистерСелби, — подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тутсемейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошознаю.

— Благодарю, — сказал Селби, — а как насчет фотографий? Выузнали бы его по фотографии?

— Думаю, что да.

Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.

— Это тот человек? — спросил он.

Она внимательно посмотрела на снимок.

— Нет. Это не он.

— Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, которыйжил здесь, или что это абсолютно не тот человек?

Она проговорила медленно:

— Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-топохож на него и все-таки не похож. Это… о, подождите минутку.

Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:

— Я знаю теперь, на что похожи его глаза.

— На что? — спросил Селби, снова почувствовав волнение.

— Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию налице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы нерастянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу —вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и унее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.

Селби еще больше заволновался.

— То есть вы полагаете, что на его лоб был наложен пластырь,чтобы изменить выражение глаз и лица?

— Ну, я бы не стала заходить так далеко, просто его глазанапомнили мне об этой женщине. Я знала, что-то в них есть. Просто не моглаопределить — что.

Селби попросил:

— Посмотрите снова на эту фотографию. Представьте, что кожаот висков подтянута вверх полосками пластыря и оттого разрез глаз кажетсястранным, необычным. Можно тогда было бы сказать, что это тот же человек?

— Пожалуй, — с запинкой произнесла она. — Я думаю, что такоевозможно, но это просто предположение, а не утверждение. Сомбреро, жилет и усыделают облик знакомым — даже если глаза были другими.

— Понимаю, — сказал Селби, — и хочу, чтобы вы обдумали все вцелом. Я полагаю, что человек, который жил здесь, был переодет, усы у негофальшивые, а разрез глаз он изменил полосками пластыря, спрятанными под шляпой.Я собираюсь показать вам настоящую фотографию человека, жившего здесь, как ядумаю, с загримированным лицом. Но пока я хочу, чтобы вы все это выбросили изголовы. Ладно?! Не пытайтесь представить, как бы выглядел этот человек, если быу него были другие глаза. Вы понимаете?