Император - Денис Старый

работа была сделана. Я хочу объединить все православие во главе с Русской Православной церковью. Если этого не сделать, то с освобождением Константинополя может начаться не понять что, в том числе и внутри церковное противостояние. Ведь формально Константинопольский патриарх стоит старше любого их нынешних иерархов русской церкви. Есть еще и другие, казалось, малозначащие моменты в политических раскладах, но могущие посеять большую неразбериху. Это я об Антиохийском, Александрийском, Иерусалимском патриархах. Вот и выходило, что наша светская власть освобождает Константинополь, скорее всего, станет влиять и на то, что образуется после распада Османской империи, на тот же Египет, Палестину, а русская церковная власть оказывается ниже в иерархии. Непорядок!

— И над всей православной церковью будете стоять Вы, Ваше Величество? — спросил Шаховский.

— Вы, Яков Петрович, Вы! Все останется так, как и Синоде, мою волю будете проводить в исполнение Вы, работая уже не только с русскими иерархами церкви, но и иными. Вместе с тем, наша церковь будет иметь три голоса в создаваемом во Вселенском Синоде, — я улыбнулся. — Вам же пока предстоит только посмотреть на реакцию, переговорить с людьми. Работайте!

Когда озадаченный Шаховский ушел я спросил Степана Ивановича:

— Что? Получится?

— На часть есть, как Вы изволите, Ваше Величество, говорить — компромат имеется. Иные иерархи церкви выступают за церковный аскетизм. Других будут прельщать должности в управлении Вселенского Синода, — высказался Шешковский.

— Будь внимателен в этом вопросе! Если церковь будет недовольна, могут и бунты начаться. И проследи за тем, чтобы гонения на старообрядцев закончились. Я пока не подписываю указ по ним, чтобы еще больше не настроить против себя церковь, но бить их нужно прекращать уже сейчас.

Очередной нелегкий день клонился к вечеру и меня ждало одно очень важное дело — тренировка. Написал же в газетах, что вызываю на дуэль всех монархов, нужно соответствовать. А то возьми тот же Фридрих, да прими вызов. Будет стыдно ему проиграть. Полноценные нагрузки пока давать нельзя, но я все лучше себя чувствовал и уже не испытывал дискомфорт от чуть ограниченного обзора лишь одним глазом.

*………*………*

Константинополь

10 июня 1752 года

Христофор Антонович Миних разбирал бумаги и доклады. И было у него претоскливое настроение. Уже четыре дня наместник российского императора в новой Ромейской губернии, отлеживался и вылечивался от последствий покушения.

1 июня 1752 года генерал-фельдмаршал решил при большом скоплении народа зачитать манифест российского императора Петра III о создании Ромейской губернии и о милости ко всем верноподданным. Вот тут и прилетело две пули. При том, Миних видел, что в целом толпа не сильно то и ропщет и не проявляет недовольство сменой власти. И тут эти выстрелы. Да! Стреляли из пистолей, не с близкого расстояния, Христофор Антонович был в кирасе под камзолом, это и спасло. Однако, командующего так шатнуло, лягнуло, что, как говорят медикусы, поломало пару ребер. В целом, ничего страшного, но как-то не уютно.

Стрелявших, конечно же сразу схватили… почти сразу. Их было трое и все янычары. Как не закрывать город от въезда иных людей, не получается досконально фильтровать людей. Сюда бы Шешковского со всеми его агентами, но нужно работать с тем, что в наличии.

Дело в том, что дунайская армия османов практически перестала существовать. Дело даже не в решительном сражении, а в том, что после взятия Константинополя мало того, что исчез командный центр, так и полностью разладилась логистика. Турки было дело стали терроризировать деревни, прежде всего валахские и болгарские. Но все балканские народы, почуяв возможности, стали бить турок везде, где только можно. Ну а русские, не без участия и Миниха, стали доставлять оружие в портовые города и по различным селениям славян.

Однако, два раза генерал-фельдмаршалу приходилось понервничать и проявить свои качества командующего русскими войсками. Два потрепанных османских корпуса пытались прорваться в древнюю столицу «трех империй». Благо, что турки не согласовали свои атаки и пришлось напряжением сил, но давать отпор бывшим хозяевам этих земель.

В последнем сражении Миниху сильно помог большой отряд, уже, наверное, полудивизия казачьего атамана Степана Емельяновича Красного, самого ближнего к государю казака. Сербские повстанцы, которые боем прорывались к Константинополю, неожиданно ударили в тыл османского корпуса и этого хватило, чтобы в рядах одних из последних защитников империи Османа началась паника. Сам Степан уже был в Константинополе и преизрядно помогал Миниху в нелегком деле управления новыми русскими территориями.

Теперь у Миниха столь много трофеев, главным образом оружия и лошадей, что уже и это стало проблемой. Коней нужно чем-то кормить. Хорошая животина и пуд сена с овсом сожрет в день. А где набраться, если под сто тысяч лошадей? И таких проблем более чем много.

А тут еще и церковь засуетилась. Паисий исподволь начал продвигать линию о главенстве Константинопольского патриарха. Миних пока отмалчивался в этом вопросе, он отписался в Петербург и ждет ответа. Далеко, очень далеко, от новой губернии, центр принятия решений в Российской империи.

— Ваше Высокопревосходительство! — громко приветствовал атаман Степан Красный командующего.

— Полно-те Степан Емельянович! С Вами государь не противится говорить без чинов, чего уж мне. Коли не Наш, благослови его Господь, император, так сажал бы я репу в Сибири, а не в древнем Константинополе в султанском дворце сидел, — Миних осенил себя крестным знаменьем, но на свой, протестантский манер.

— Пришел корабль от вице-адмирала Мишукова Захара Даниловича, — доложил казачий атаман, по совместительству координатор сербского повстанческого движения.

— Что опять не то? Что мешает ему наводить порядок в Черном море? — чуть раздраженно спросил Миних [по свидетельствам современников З. Д. Мишуков был не особо решительным человеком, за что некоторое время даже находился под следствием].

— Вот! — Степан протянул генерал-фельдмаршалу бумагу.

— Ай да Капнист! Вот где точно стервец! — проговаривал Миних, вчитываясь в описанную Мишуковым жалобу. — Читали, Степан Емельчнович?

— Да! От написанного могли зависеть и мои действия! — спокойно ответил казак.

— Эх, ваша эта казачья вольница!.. Да это не мое дело, — Миних вымученно улыбнулся. — Что думаете?

— Все правильно сделал генерал Капнист. Мы уже сколько ждем взятия Мишуковым Трапзонда? Там же и османских войск было первоначально мало, да и греков с армянами больше, чем мусульманского населения, — отвечал казак Степан.

— А Вы, атаман, хорошо осведомлены о состоянии дел у турок! — удивился Миних.

— По необходимости мог работать и в армянском регионе, — спокойно ответил Степан.

Казак не стал уточнять, сколько он сам, и специально приставленный к нему чтец, прочитали книг, сколько рассказов он выслушал от людей с тех мест. Много данных получил Степан от плененных некрасовцев и иных православных на службе у султана.

А генерал Капнист лихим ударом, обходя все османские крепости прорвался к Трапзонду и стал развивать успех, отсекая османов от территорий проживания армянского большинства. Сами армяне в этом деле участвовали ровно настолько, чтобы организовывать хоть какие осады многочисленных турецких крепостей, в то время, как иррегулярные войска Капниста растекались по всему региону и… да чего скрывать, изничтожали все османское население, либо вытесняли турок дальше, на Запад.

Вот действия Капниста, скорее всего, и предали хоть какой решимости Мишукову, который организовал десант и прикрыл высадку пехоты корабельной артиллерией. Так что Трапезунд был взят быстро и сейчас Мишуков пишет именно о своей исключительной роли в этом. Формально, Капнист не входил в город, напротив, просил Мишукова подсобить пушками и пороховым зарядом.

— Как любит перечислять наш император: «Крым наш, Валахия наша», Болгария, Константинополь, вот и Синоп с Трапзундом наши. Ох! Не надорваться бы! — Миних сокрушался.

Впрочем, это, скорее усталость, чем действительно проявление слабости.

— Впрочем, мы живем в удивительное время, Степан Емельянович! Читали австрийские газеты? — генерал-фельдмаршал подобрался, забыл об мимолетном проявлении слабины. — Как бы наши союзники не пошли войной уже на нас!

— Не выдюжат! — усмехнулся Степан.

В его воинстве ходили досужие разговоры про то, что Австрия не захочет мириться с засильем России на Балканах и обязательно что-то, да учудит. Только по всем признакам, австрийские возможности крайне скудны. Фридрих сильно потрепал и империю и саму Австрию. До Степана дошли сведения, что прусский король одержал блистательные победы над французами и теперь именно он, Фридрих, прозванный Великим, казался главным игроком в Европе.