Знамя химеры - Алексей Иванов

— Это ничего не изменит, — прохрипел он мне в спину. — Мы с тобой все равно останемся врагами.

Я даже не обернулся на его слова.

Ветер, наслаждаясь скачкой, весело стучал копытами, унося меня все дальше от места схватки.

— Леклис, ты делаешь глупость: через пару часов за тобой будет гнаться вся эльфийская армия.

— Ей будет больно, если я его убью, — тихо прошептал я.

— Из тебя получится плохой король: ты не можешь переступить через свою глупую честь.

* * *

Тяжело дыша, Бальдор опустил свою секиру и огляделся. Последний очаг сопротивления гоблинов был подавлен. Гномы не стремились брать пленных, а гоблины сражались яростно и отчаянно и не собирались сдаваться. Часть гномов деловито копошились среди мертвецов, добивая еще живых гоблинов и ища раненных собратьев. Тяжелораненых уже начали уносить на щитах.

«Пора мне прекратить игры со смертью, — оглядев заваленные трупами улочки и развалины, подумал он. — Пришло время остепениться и обзавестись семьей, буду помогать брату в кузнице, а по вечерам травить байки о своих походах в ближайшей таверне. Или, может, самому обзавестись таверной?

— Господин старший сотник! — К нему подбежал взволнованный гном. — У сторожевой башни три мертвых гоблина, но принца там нет.

— Слезы творца, куда он делся?

— Среди убитых мы также его не нашли, однако… — Гном смущенно замялся.

— Говори ясней! — одернул его Бальдор.

— Несколько гномов видели всадника, покидающего крепость через Восточные ворота. Но маловероятно, что это был принц, — быстро добавил гном. — Он не сбежал бы, бросив свою тысячу на произвол судьбы.

— Когда это было? — взволнованно спросил Бальдор.

— Примерно в то же время, когда восточные легионы взяли первую стену.

— То есть когда исход сражения был уже предрешен? — Бальдор усмехнулся. — Значит, это был Леклис.

— Но почему он ушел, мы же победили? — удивился гном.

— Принц не дружит с эльфами.

— А мы с ними дружим?

— А мы должны с ними дружить. У нас нет другого выхода, но что-то мне подсказывает, что это ненадолго.

Гном коротко кивнул и ушел помогать раненым.

«Пожалуй, мне еще рано думать о тихой жизни и собственной таверне, — любовно протирая свою секиру, подумал Белобород. — Все только еще начинается…»

* * *

Илион очнулся на большой, высокой постели в комнате со странным сводчатым потолком. На стенах вместо привычных факелов и свечей светились кристаллы. Голова закружилась, эльф застонал от боли, закрыл глаза и, лежа так, попытался вспомнить, что с ним произошло.

Мысли его вернулись к недавним событиям. Он отчетливо вспомнил разгром гоблинов и их преследование. Потом была долгая, бешеная скачка и стрельба по убегающим гоблинам. Он так и не смог вспомнить, когда и почему он оторвался от своего отряда и остался совершенно один. Илион отчетливо вспомнил появившегося на его пути всадника на большом гнедом жеребце. Несмотря на их короткую встречу, Илион сразу же узнал его — принц Леклис. Вспомнив бой и свое поражение, Илион глухо застонал.

Мятежник сохранил ему жизнь, хотя Илион так и не смог понять, почему он это сделал. Потом… Что было потом? Кажется, ему удалось остановить кровь и найти свою лошадь. Он вспомнил огромные ворота и спешащие к нему низкорослые тени, затем наступила тьма. Интересно, сколько прошло времени?

Илион вновь открыл глаза и, подняв голову, оглядел свою комнату. Почему Леклис сохранил ему жизнь? Повернув голову, он увидел ответ.

В огромном кресле, стоящем у изголовья его кровати, спала Эйвилин. В свете кристаллов волосы девушки приобрели странный светящийся ореол.

Неужели из-за нее Леклис меня пощадил? Но как он узнал?! Мысли заметались в голове Илиона как табун диких лошадей. Неужели Эйвилин ему все рассказала? Нет, это невозможно! При нашей первой встрече она представила меня как своего слугу. Все же — как он узнал? Неужели просто догадался? Интересно, а что скажет Эйвилин, когда узнает, что я сражался с Леклисом, и что он пощадил меня?

Эйвилин лишь в общих чертах рассказала ему, что произошло в Потерянной долине. Несколько раз он пытался выведать у нее больше о Леклисе, но подобные разговоры каждый раз заканчивались ссорой. В основном из-за несдержанности Илиона, который так и не смог простить Эйвилин за то, что она помогла принцу бежать.

«Похоже, моя Эйвилин — уже не только моя», — подумал эльф. Он привстал на постели и легонько дернул девушку за длинные светлые волосы — так же, как он делал это когда-то давно, в детстве.

Эйвилин удивленно раскрыла глаза и улыбнулась:

— Оставь в покое мои волосы, гадкий мальчишка! — сказала она, вскочив с кресла и оказавшись в его объятьях.

Илион улыбнулся в ответ: «гадкий мальчишка» — именно так она звала его в детстве.

— Тебе нельзя вставать, ты потерял слишком много крови. Просто чудо, что ты добрался до крепости, — сказала Эйвилин, вырвавшись из его объятий. — Что с тобой произошло?

«Что она скажет, когда узнает правду? — подумал Илион. — Впрочем, откуда она узнает?»

— Налетел на большой отряд гоблинов, — сказал он и снова лег.

— Илион, я так рада, что с тобой все в порядке! — Лицо Эйвилин вновь озарила улыбка, она шутливо взлохматила его волосы. — Лежи, сейчас я принесу поесть. Тебе надо восстановить силы. Моя мама сказала, что ты еще несколько дней должен провести в постели.

Вскочив со своего места, Эйвилин стремительно вышла из его комнаты.

— Гадкий мальчишка… — тихо прошептал Илион, когда дверь за ней закрылась. Поудобней устроившись на подушке, он закрыл глаза и вновь погрузился в раздумья.

Короткий осенний день быстро закончился, солнце стало клониться к горизонту, пора было становиться на ночлег. Привал я решил сделать около небольшой рощицы жидких деревьев с огненной красно-желтой листвой. Осень уже полностью вступила в свои права, и по ночам было довольно холодно. Потрепанный шерстяной плащ служил плохой защитой от холода, поэтому я раскатал на земле теплое одеяло, купленное три дня назад в приграничном шахтерском поселке, и, привязав к морде Ветра мешок с овсом, пошел собирать дрова для костра.

В роще пахло осенней сыростью, опавшая листва покрывала землю красочным ковром. Побродив среди деревьев, я умудрился собрать немного сырых веток для костра. «На вечер должно хватить», — решил и отправился обратно.

Опушка рощи, на которой я остановился, встретила меня гнетущей тишиной. Казалось, время остановилось на этом клочке земли. Ни шума птиц, ни дуновения ветра, даже мой конь Ветер застыл в недвижимой позе, словно статуя.