Коты туманного города - Ата Мёдик

Наши взгляды пересеклись, и на мгновение он опустил взгляд. «Радуешься, мразь!» – прошептала я одними губами. Журналистишка вздрогнул и даже сделал движение назад. Но нет. Продолжил вещать.

Очередной булыжник просвистел аккурат у головы, но пребольно задел острым краем щёку. Стало горячо и жарко, но я всё ещё держала в руках свою единственную защиту, уже смирившись.

Случилось чудо – иначе это не назвать – когда осталось совсем чуть-чуть до полной капитуляции перед толпой, а сил не оставалось даже на дыхание, пришёл он. Роктаэш, верхом на гигантской кошке в окружении полудемонических существ прошел сквозь толпу словно нож через масло. Без единого звука он поднял израненного и еле дышащего мужчину, в котором едва узнала своего папочку, а двое нэко забрали меня и крепко привязали к большой кошке. Хотя я бы и так не сопротивлялась. И всё в такой же тишине мы уехали.

Вот так закончилась наша битва с самой страшной силой в мире. Орни притихла и даже не отзывалась на мои тихие реплики.

Отвязали меня только после того, как мы приехали, но было пофиг, даже если бы меня съели вместе с бракованным Даром. Но папа… Он выглядел очень плохо.

Пульс был очень слабый, была разбита губа, и кровоточил затылок.

«Они же не хотели так. Они просто очень сильно напуганы», – шептала Орни слабым голосом. Тут так много лишних ушей, что негде стать собой и покормить малышку.

«Нет, хотели, – вспоминая торжество в глазах тётки, мысленно ответила я. – Они целенаправленно это делали. Это я во всём виновата. Но за что папу?»

Ему становилось хуже. Котики плотным цветным кольцом окружили его, излучали тёплое сияние и громко мурлыкали. По звуку это напоминало большой мотор, живой и трепещущий

– Что они делают? – спросила у нэко, пока тот осматривал меня на предмет повреждений.

– Лечат, моя Леди, – тот обнял меня хвостом и притянул к себе, но у меня не было сил даже сопротивляться. Ни моральных, ни физических. – Ну, что ты?

Тут от мурчащего клубка отделилась полосатая кошка и подошла ко мне, тихо мяукая. Будь на то моя воля, и близко бы не подошла к живой бакэнэко, но Кот и не думал ослаблять хватку, лишь успокаивающе поглаживал меня по волосам. Как маленькую.

– Всё будет хорошо. Обещаю.

Я верила и не верила. Белая с черным ушком бакэнэко издавала успокаивающие звуки, до безумия похожие на человеческую речь. В итоге она взобралась ко мне на колени, млея от поглаживаний длинного пушистого хвоста. Всё моё внимание было приковано к папочке – того толком не было видно за «лекарями», и мне только оставалось надеяться, что я не зря доверилась Коту. Хотя разве у меня был выбор?

Перед глазами всё ещё стояло лицо тётушки, перекошенное от ненависти и какой-то потусторонней злобы. И Итан Дзум. Ненавижу его, ненавижу. Не сильнее, чем маму, но близко к этому. Какая огромная власть в руках человека. И какое бездарное расточительство.

Тут клубок из нэко распался, и кошки в едином порыве направились в мою сторону. Что же происходит?

Не медля ни секунды, я выпуталась из объятий Эша и села на колени рядом с папой. Бедный мой защитник. Не бросил и принял меня тогда и заступился за незнакомую девчонку сейчас.

Тут он страшно захрипел и закашлялся. Мне стало так жутко, что меня всю затрясло от страха и осознания неизбежного. Папочка!

Обняла его и начала баюкать, понимая, что тут мои искры бесполезны, но кошки?

– Помогите же ему! – Папа сотрясался в приступе кашля и, навалившись на меня своим немалым весом, придавил. Успокаивающе гладила его по волосам и пыталась уговорить не тратить силы, но тот смотрел мутными глазами и только шептал:

– Нора, моя девочка… Кхааа, позаботьтесь о моей Норе…

– Тише-тише.

И тут он особенно страшно сотрясся и спустя миг – этот страшный миг – затих.

Пульс перестал ощущаться.

Может, показалось? Что-то пыталась сказать Орни, но я не слышала. Всё тело будто одеревенело: нет-нет, ведь нэко пытались его лечить.

– Папочка, нет!!! Нет!! – кричала, срывая горло, пока Эш не отнял меня от тела отца. – Сделайте же хоть что-то! Он умирает! Папа!

Напряжение, которое копилось на протяжении всего дня, вылилось наружу. Я чувствовала, что горю от боли и неверия в происходящее. Это, должно быть, какой-то дурной сон. Мир окрашивался в красный цвет, и уже ничто не могло этому помешать. Я плакала, орала, пытаясь вырвать свою боль. Но окаменевшее, сжавшееся в комок сердце пребольно пульсировало, спотыкаясь о рёбра. Это была агония. Меня окружили кошки и начали мурлыкать, однако сквозь зарево эмоций трудно было что-то разглядеть.

И сквозь мутную пелену я наблюдала, как нэко зачем-то раздевается, обнажая торс и снимая повязку с головы. Одежда – выхватила мгновение – чёрным пеплом осела на асфальте. А дальше – я никогда раньше не задумывалась об этом – нэко окружило сияние, раскрасившее его волосы в белёсый оттенок. Он, всё так же босиком и без рубашки, подошёл к телу отца и… перешагнул.

Простой шаг. Элементарное движение. Но меня накрыло странное чувство, и, кое-как выпутавшись из вязкого оцепенения, вновь подбежала к отцу. Тот дышал! Слабо, с большим усилием, но дышал.

– Папочка, – обняла ничего не соображающего отца и тут же отстранилась, – всё будет хорошо. Теперь точно.

Кого я успокаивала больше?

Всё ещё не веря, что произошло нечто невероятное, посмотрела на бакэнэко, который пристально изучал отца.

– Что-то не так? – не выдержала молчания.

– Да, – кивнул Кот, а потом обратился к отцу: – Господин, не знаю вашего имени. Вы должны…

– Господин Бриар, – слабо сказал он и откинулся на спину, удерживаемый мной.

– Так вот, господин Бриар. Вы должны посмотреть в глаза Ксении, – он указал на ту самую бакэнэко с чёрным ушком, – и чётко проговорить: «Я принимаю тебя в свой дом и признаю себя твоим хозяином».

Мои вопросы Эш игнорировал. А тем временем та самая кошечка превратилась в очаровательную маленькую женщину, которая низко поклонилась в ожидании папиного ответа. Тот не стал долго думать и чётко проговорил:

– Я, господин Эддит Бриар, принимаю тебя в свой дом и признаю себя твоим хозяином.

– Я, Ксения Амураками, при жизни Нечаянная, признаю своего хозяина, обязуюсь хранить и защищать ценой собственного… посмертия.

Женщина резко поднялась, обернулась кошкой и стремительно прыгнула в руки папе. Громкий мурлыкающий звук эхом распространился по кирпичной арке, оповещая, что лечебный сеанс продолжается.

И не сразу я обратила внимание на Кота – тот сидел на голой земле,