Прекрасная изменница - Барбара Доусон Смит

– Наедине можно заняться и более важными делами. – Грант расстегнул на Софи свободный плащ и сдернул его с плеч, позволив мягкой ткани волной упасть на зеркально-гладкий пол. Даже в строгом вдовьем одеянии герцогиня выглядела упоительно. Корсаж не мог скрыть высоких нежных холмов и обещал несметные сокровища.

Софи наклонилась, чтобы поднять плащ.

– Нельзя оставлять следов. Слуги…

– У слуг сегодня свободный вечер. В доме, кроме нас, ни души.

Грант взял плащ, небрежно бросил на стул, снова заключил возлюбленную в объятия и легко дотронулся губами до ее щеки.

– Послушай, Грант. Существует еще одно обстоятельство, которое не дает мне покоя. То самое письмо.

Грант вопросительно взглянул на Софи. Предсмертное письмо Роберта? Ах да, конечно! Речь идет об анонимном письме на Боу-стрит.

– И что же с письмом?

– Кто-то пытается меня обвинить. Вот я и подумала, что, возможно, удалось бы узнать почерк.

Понятно. Злоумышленнице хотелось выяснить, кто оказался свидетелем преступления и мог бы дать показания в суде. Но Грант устал от мрачной реальности. Ему не терпелось завладеть вниманием не подозреваемой, а прекрасной и желанной женщины.

– Завтра же поедем в магистрат и потребуем, чтобы нам показали письмо. – Склонившись, он провел губами по шелковым губам: раз, еще раз, не углубляясь в поцелуй, а пытаясь просто успокоить и отвлечь Софи. – Все, на сегодня достаточно об убийстве и отравлении. Отныне мы незнакомцы без прошлого.

– Незнакомцы?

– Да, совершенно чужие люди. До сегодняшнего вечера никогда не встречались. – Фантазия напомнила об их давнем развлечении. Тогда игра скорее походила на шараду, в которой они по очереди изображали персонажей из светского общества и пытались разгадать, кто именно скрывался за смешными образами.

Легким движением Грант развязал широкие ленты и снял черную шляпку с вуалью. Бросил их на плащ и прильнул к волосам, вдыхая свежий аромат дождя.

– Мы повстречались на балу, – продолжил он, развивая придуманный сюжет. – Я увидел вас и мгновенно воспылал страстью. Глядя, как вы танцуете и любезничаете с другими, я сгорал от ревности.

Софи опустила голову и улыбнулась, на глазах преобразившись в незнакомку.

– Но, сэр, я приличная почтенная леди и не привыкла заводить интрижки.

К радости Гранта, Софи с готовностью включилась в игру и вплела в его историю собственную линию. Он снял с ее изящных рук лайковые перчатки, даже не заметив, куда они упали. Сжал ладошки и нежно поцеловал.

– Тем дороже сделанное ради меня исключение.

– Разве можно было устоять? – жеманно промурлыкала Софи. – Я растаяла, когда вы преподнесли мне эту восхитительную розу.

Обняв герцогиню за талию, Грант повел ее по освещенному коридору.

– Кремовые лепестки напоминают вашу чудесную кожу, миледи.

– О, вы ошибаетесь! Лепестки красные! И напоминают о вашей страсти! – кокетливо возразила Софи.

Он погладил воображаемый цветок в ее руке, и вдруг ощутив во рту сухость, согласился:

– Ах да, конечно, красные. Как я мог перепутать? Должно быть, я ослеплен вашей красотой.

Софи пылко взглянула на него из-под ресниц.

– Очаровательный комплимент, сэр. Но в таком случае вы неисправимый повеса. Верить вам нельзя. Порядочные женщины избегают подобных вам мужчин.

– Порядочные женщины, миледи, влачат унылое существование. А вы отличаетесь смелым нравом, любите приключения и получаете удовольствие от игры с огнем.

– О, я не только смелая, но и сильная, а потому до сегодняшнего вечера ни разу не отклонялась от тропы добродетели. – Она провела ладонью по его груди и промурлыкала: – Но вы, сэр, вводите меня в искушение и склоняете к греху. Увидев вас, я могу думать лишь о страсти.

Грант ощутил, как кровь мгновенно отлила от головы и устремилась в противоположном направлении. Говорила ли она искренне или продолжала исполнять роль в придуманной им наивной игре? Но стоит ли об этом беспокоиться? Не разумнее ли просто наслаждаться результатом?

– Да, страстная близость, – хрипло согласился он. – Из-за нее-то я и презрел светские условности. Ради нее предложил немедленно удалиться.

– Нет, опять забыли! Я сама попросила покинуть бал, потому что привыкла добиваться исполнения желаний.

Они подошли к лестнице. Софи поднялась на ступеньку, обернулась и преградила Гранту дорогу. Они оказались лицом к лицу: Софи прижала ладони к его щекам и поцеловала легко – едва прикоснувшись к губам, словно отвечая на недавний дразнящий поцелуй.

Однако Грант уже не мог выносить затянувшейся прелюдии. Пришло время поднять занавес.

Он привлек Софи к себе и сжал в объятиях, не скрывая своих истинных намерений. Софи тихо застонала, обвила руками его шею, запустила пальцы в густые волосы и ответила на поцелуй так, будто его губы стали насущным хлебом для голодающей, и живительным вином для жаждущей.

Гранта охватило безумное желание овладеть красавицей здесь и сейчас. Почему бы не поднять ей юбки и не погрузиться в блаженную глубину?..

Но ведь он не зеленый юнец, готовый опустошиться в нескольких торопливых толчках. Придя в себя, Софи вовсе не обрадуется, увидев, что ее распростерли на холодном мраморном полу холла, где любой прохожий мог наблюдать пикантную сцену сквозь стеклянные парадные двери.

Она должна испытать радость, удовольствие и умолять о новом наслаждении.

Слегка отклонившись, он взглянул в прекрасное лицо и увидел, что возлюбленная сгорает от нетерпения так же, как и он, и готова немедленно отдаться. Щеки ее раскраснелись, губы сохраняли алую влажность поцелуя. Прелестное зрелище отозвалось в груди странной болью, мало связанной с потребностями тела.

Да, приближался момент триумфа. Тот счастливый миг, о котором Грант Чандлер мечтал все десять лет. Софи снова в его власти. На этот раз ей не удастся избавиться и вырваться на свободу.

Он накрыл ее губы своими.

– Наслаждение только начинается, миледи. Нынешний вечер вы никогда не забудете.

21 ноября 1701 года

Новая камеристка очень похожа на кролика: с утолщением вместо талии и с постоянно дергающимся носом, который откровенно выражает неудовольствие. Зовут ее Аделаида, но прозвище Лэдди подходит ей гораздо больше. Она грубо расчесывает волосы и ни на минуту не оставляет меня в одиночестве. Ночью укладывается на раскладную кровать и храпит так, что слышно на всю округу.

От Уильяма ни слова. Что делать? Увы, верную Мэри выбросили на улицу, а больше некому принести мне весточку.