Крестоносцы пустоты - Илья Шумей

Именно здесь, в оглушающей тишине подземелья, Алан чувствовал себя как дома – расслабленно и спокойно. И именно здесь он укрыл еще одно из своих сокровищ – группу медиации, благо толща земли никак не препятствовала ее работе.

Тем не менее, вход в соответствующие отсеки дополнительно перекрывали тяжелые бронированные двери, поскольку в некоторых вопросах Алан не доверял вообще никому. А иногда даже самому себе.

Опознав его как «своего», система безопасности с сухим щелчком открыла замок, и он переступил порог своей сокровищницы.

Алан затратил немало усилий и средств, чтобы здесь ничто не напоминало о давящих сверху тысячах тонн породы. Мягкое освещение, пушистые ковры на полу, бесследно крадущие звук шагов, голографические панели, имитирующие природные пейзажи и воспроизводящие циклическую смену дня и ночи, журчание воды и шелест листьев, доносящиеся из скрытых динамиков. Абсолютно все здесь было нацелено на то, чтобы создать атмосферу утопающего в зелени загородного дома и хоть немного скрасить вынужденное заточение сотрудников.

– Добрый день! – приветствовала его дежурная секретарша, – Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с Главной.

– Одну минуту, – взявшись за интерком, девушка указала ему рукой в стону коридора, – Вы можете подождать ее в кабинете.

Коротко кивнув, Алан проследовал знакомой дорогой в покои той, кто руководила здесь всем процессом. У каждой сотрудницы здесь имелось свое личное помещение, но все они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с роскошным обиталищем их начальницы. Глубокие уютные кресла, мягкий ковер, приглушенное освещение, живая зелень растений и яркие рыбки, неспешно плавающие за стеклом встроенного в стену большого аквариума – быть может подсознательно, но Алан пытался как-то подсластить ей пилюлю и не скупился на позолоту и бархат, но все равно он постоянно помнил, что даже золотая клетка все равно остается в первую очередь клеткой, как ты ее ни украшай.

И, бегло осмотревшись, он недовольно поджал губы. Все предметы интерьера и декора по-прежнему оставались ровно на тех местах, где их расставил дизайнер. Ничего не сместилось, ничего не добавилось, что свидетельствовало об упорном, почти демонстративном отказе хозяйки данного помещения считать его своим домом. В глубине ее души продолжало жить понимание, что это обиталище – временное.

– Здравствуй, дорогой! – послышавшийся сзади мягкий женский голос, заставил Алана резко развернуться, лихорадочно нашаривая в кармане крохотный пульт, – А я-то все гадала, когда же ты к нам заглянешь?

Жизнь в четырех стенах, да еще и заглубленных на пару десятков метров, быстро смыла с Киры тропический загар, привезенный ею из ссылки. Теперь бледное лицо девушки, обрамленное темными прямыми волосами, выглядело холодным и отстраненным, его тонкие черты еще сильней заострились, добавив ее внешности больше жесткости. И, несмотря на кажущийся игривым тон, в ее глазах не промелькнуло и тени улыбки.

И еще этот демонстративно поправляемый тонкий шейный платок…

– Дела, дела, – нетерпеливо отмахнулся Алан, – поговорить надо.

– Да неужто?! – тонкие черные брови приподнялись на пару миллиметров, – Что-то пошло не так?

– Мы условились, что вы будете просто сливать за борт эмоциональные излишки, и до поры до времени все шло нормально. Что так резко изменилось с неделю назад? С чего вдруг люди с той стороны дружно устремились в направлении границы?

– Ты подозреваешь, что мы подмешали им в эмоциональное пойло какую-то дрянь?

– Я готов подозревать кого угодно и что угодно! Такие вещи сами собой не случаются, а потому я повторяю свой вопрос, – Алан сжал кулаки и подступил к девушке, – что изменилось?! Что вы там намудрили?!

Потревоженные его криком рыбки лихорадочно заметались по аквариуму.

Алан категорически запрещал ей даже помышлять о том, чтобы как-то манипулировать его эмоциями и чувствами, и Кира строго, даже с неким фанатичным рвением соблюдала свою часть сделки, но сейчас ей и не требовалось задействовать медиаторские способности, чтобы видеть, что он крайне напуган. А гнев выступал лишь маскировкой, помогающей хоть как-то удерживать себя в руках.

Кире стоило определенных усилий, чтобы не поддаться соблазну и, в полном соответствии с заветами Ницше, не подтолкнуть Алана, балансирующего на самой грани паники.

– Коли ты запамятовал, то я тебе напомню, – она с демонстративной медлительностью сложила руки на груди, – мы не способны привнести в перенаправляемый поток что-то от себя. Что здесь вытянули – то за Стену и отсылаем.

– Тогда почему они ни с того ни с сего сорвались с мест и единой многотысячной толпой рванули сюда?!

– Да потому, что ваш сливной бачок переполнился! Вот оно все и хлынуло через край.

– То есть? – Алан нахмурился, – Что значит – переполнился?

– Когда человек, скажем, разозлен до предела, то заставить его взъяриться еще сильней уже невозможно. Мы же за прошедшие недели накачали за Стену столько воодушевления, смешанного с жаждой свободы, что насос уже практически не работает, – Кира развела руками, – Нас просто выталкивает обратно встречным эмоциональным давлением. Происходящие по ту сторону процессы уже перешли в стадию неуправляемости.

– И что дальше?

– Когда зуд становится нестерпимым, люди неизбежно переходят к действиям. Какая-то из капель оказалась последней, и дамбу прорвало. В атаке на Стену они увидели шанс удовлетворить свою пылающую страсть к восстановлению справедливости, и я сильно сомневаюсь, что хоть что-то способно их теперь остановить.

– Ты же видишь… чувствуешь их мысли, их эмоции, – почти взмолился Алан, – чего они добиваются? Какова их конечная цель?

– Движение – все, цель – ничто, – хмыкнула Кира, вновь сплетя руки, – На текущий момент они чем-то напоминают мне только-только вылупившихся цыплят, которые с готовностью последуют за тем, кого первым увидят. У них есть устремления, но нет ориентиров, есть страсть, но отсутствует ее объект. У запершихся в Вирталии бездельников хотя бы имеется их Закованный Бог, а у них нет никого. Тот, кто раньше прочих предложит этим по-своему несчастным людям, истосковавшимся по ясным и понятным жизненным маякам, новый смысл жизни, тот сумеет подчинить себе их пышущую дикую энергию. Но до сих пор они встречали на своем пути лишь дряблые и размякшие пародии на прежнего Человека, жалких слизняков, трясущихся от страха за свой уютный мирок. А потому они будут продолжать свой поиск, пока не найдут достойный пример для подражания.

– Они пришли к нам в поисках своего кумира, вождя, своего нового Бога?! Ты бредишь!

– Я не брежу, я – чувствую. Я буквально пальцами ощущаю те перенапряжения, что отправили их в путь, и те пустоты в их душах, что они стремятся заполнить. Рано или поздно, но они найдут свой баланс, однако я не в силах предсказать, каким он окажется, и где именно они его обретут.

– Ладно, я понял, – Алан обхватил голову руками и принялся мерить комнату дергаными нервными шагами, – Что нам делать-то? Мы можем как-то… не знаю… откачать их блажь обратно?