Санейра Эмеральд. Заказ вожака - Виктория Скляр

— Да, она застала Франко в постели с двумя суккубами, но сам парень не помнил о том, как они оказались в его кровати.

— Это слишком подозрительно, Лумура может быть причастна к убийству Франко. Обиженная женщина на многое способна, — недовольно проговорила я, наливая себе немного остывший кофе. Видимо, сильно я ушла в себя. — К тому же она стала излишне популярна после смерти своего бывшего спутника жизни.

— Сомневаюсь, что Лумура стала бы марать свои руки, чтобы убить Франко, — фыркнул Аарон, насмешливо изогнув светлую бровь.

— А нанять кого-то? Она достаточно умна, чтобы скрыть все следы причастности к убийству Хайда.

— Завтра она устраивает званый вечер у себя в поместье. У меня есть два пригласительных.

— Очередной выход в свет под прикрытием. — Я передернула плечами.

Воспоминания о вчерашнем были еще слишком свежи и не успели растаять на задворках подсознания. Губы сами собой скривились от отвращения, а руки похолодели.

Я осторожно расправила закатанные рукава и вытянула их, чтобы прикрыть тканью ладони. Горячая волна ненависти сжигала душу, разрушая и истребляя все светлое, что могло произойти со мной. Память была слишком хорошей, а фантазия чересчур экстремальной, она подталкивала магию к поверхности. Все во мне кричало об омерзении.

Но если эмоции были обжигающими, словно раскаленное железо, приставленное к мягкой и незащищенной коже, то тело заледенело. Оно тряслось от страха, ужаса и презрения. Ледяная корка стихии покрывала сердце, обтекая уязвимый орган, уничтожая внутренний жар. Меня начало знобить, как во время лихорадки, захотелось горячего какао. Странные у меня теперь пристрастия.

— Необязательно, ты можешь появиться под своим именем.

— Чтобы все новости запестрели заголовками: «Новая пассия Аарона Рамоса. Сколько же продержится эта крошка в постели великого вожака Ульбары? Делайте ставки, леди и джентльмены», — язвительно прокомментировала я предложение Альфы. — Или так: «Неужели знаменитый сердцеед Аарон Рамос нашел свою спутницу в кондитерском магазине? Демиурги, кто-нибудь скажите ей, что булочки вредны для фигуры!» — издевательски протянула, собирая воедино все, что мне говорили в детстве.

Даже тот факт, что я графиня, меня не спасал. Нет, в открытую высказывались единицы или глупцы, но за спиной… Маленькой девочке, страдающей от лишнего веса, очень трудно сохранять хладнокровие после всех подколок и шуток, которые каскадом обрушиваются на нее.

Но когда проснулась моя стихия и я стала одной из сильнейших в графстве и королевстве, все гонения закончились. Меня боялись, даже старшие обходили стороной и улыбались, стараясь не попадаться на глаза, когда я была в плохом настроении. А после произошедшего с НИМ меня стали уважать, жалеть и немного ненавидеть. Ненавидящих было меньше, и они слишком страшились кары, которая могла на них обрушиться, поэтому сплетничали за спиной, не более.

В нашем мире многое решают сила и возможности. У меня все это имелось, и я была жуткой. Особенно это ударило по врагам и завистникам моей семьи, когда мне исполнилось тринадцать. Магия требовала выхода, и я позволяла себе многое… До сих пор мне припоминают разрушения и драки. Родители пытались контролировать меня, но бабушка знала, что лучше не трогать обиженную и злую стихийницу ветра. Она говорила, что мне просто нужно перебеситься, выплеснуть магию, и тогда придут разумность и хладнокровие. Так оно и произошло.

— Скорее заголовки будут такими: «Неужели кто-то смог ужиться со знаменитым дебоширом Аароном Рамосом? Господа, этой девушке нужно поставить памятник». — Альфа переиграл мою идею, но в его словах не было насмешки или издевки, нет, скорее это прозвучало как комплимент.

Я не удержалась от улыбки, что помимо воли появилась на губах. Аарон медленно и грациозно, будто дикий зверь, обошел барную стойку и подошел ко мне. Животное, которое нашло свою добычу и теперь не отпустит ее, пока не добьется известной лишь ему цели.

Его движения были плавными, словно тягучий мед, засасывали меня и не давали возможности избежать мучительного столкновения. Нас разделяло около тридцати сантиметров, но жар от тела оборотня обжигал и на таком расстоянии, впиваясь в кожу миллионами игл. Это была приятная и завораживающая боль, от которой путались мысли, а кожа изнывала от жажды прикосновений. Я грезила о плавящей болезненной нежности, от которой низ живота стягивало мучительное желание.

Мы смотрели друг на друга, и я ощущала, как электрические разряды атакуют мою плоть, а магия зелено-золотых глаз лишает воли. Феромоны оборотней творят чудеса, но мне почему-то кажется, что Аарон не специально это делает, вполне возможно, что он не может контролировать собственные возможности. У меня создавалось такое впечатление, что Альфа так же, как и я, не в силах сопротивляться притяжению между нами.

С каждой секундой этой близости зеленый цвет в глазах мужчины таял, словно первый выпавший снег в конце осени, заменяясь на золотой, а после и агатовый. Угольные огни плавили мои внутренности, заставляя чувствовать себя слабой и нужной. Ноги с трудом держали мой вес и норовили подогнуться. Не знаю, как я еще сохраняла вертикальное положение и не падала в сильные руки оборотня. А ведь так хотелось…

И что-то было во взгляде Аарона. Нечто, похожее на одержимость или страсть. Возможно, это лишь игра моего разума и изголодавшегося непорочного тела, которые так желают любить и быть любимыми, но я ощущала эту пока еще тонкую нить, что связывала нас с Альфой. Была ли это лишь работа, или нечто намного большее? Я не могу сказать наверняка, ведь видеть будущее не в моих силах.

Манящий аромат мужского тела и геля для душа проникал в самые потаенные уголки меня, растекался по венам и попадал прямо в сердце. Ледяная корка начала медленно таять, а запятнанная и разгневанная часть души плакала, обливаясь холодными слезами. Тьма понимала, что ее смещают, от нее методично избавляются, и она была бессильна.

За несколько лет мое сердце ожесточилось, но не перестало верить в искренность, продолжало мечтать, и ему так хотелось, чтобы оборотень подошел и поцеловал хозяйку. От этого жалящего желания щеки покрылись алым румянцем. Уверена, что волк уже учуял все мои истинные эмоции.

Мне бы лишь намек на его чувства, мне бы увидеть, что я небезразлична этому наглому оборотню. Тогда я смогу действовать и буду надеяться. Но волк молчал. Он лишь смотрел, гипнотизировал. И не двигался, замер, будто бронзовая статуя. Его эмоции было невозможно прочитать или угадать, словно вожак мог блокировать меня и мою силу. Но это ведь невозможно! Или все же…

Как все запутано и неоднозначно.

Я боялась сделать первый шаг, мне было страшно, что меня отвергнут. Да и что именно я чувствовала к Аарону? Вопрос дня! Неужели я влюбилась в этого вредного и деспотичного волка, который никогда и никого не слушает? И если да, то что мне с этим делать? А может, это лишь феромоны, и стоит мне покинуть обитель Альфы, как наваждение исчезнет? Но ведь оно не исчезло до сих пор! И нисколечко не ослабела эта тяга, заставляющая думать иррационально.