Милый друг Натаниэл П. - Адель Уолдман

Должен же существовать и другой выход.

Ханна сидела голая, опустив глаза, и волосы падали ей на лицо.

Нейт подтянул повыше простыню. Прикрылся.

– Я… уфф…

Их глаза встретились. Она смотрела на него робко, с почти блаженным смирением и нервным желанием угодить.

Безнадежно, понял Нейт. Позади долгий день. Он устал. У него совершенно не было сил посмотреть в эти большие, добрые, жалеющие цыплят глаза и сказать, чтобы она сначала пососала ему яйца – и, пожалуйста, понежнее, – потом взяла пожестче и приняла поглубже, прошлась язычком вверх-вниз и наконец – это было бы отлично – поласкала пальчиками между мошонкой и анусом.

– Ты правильно все делаешь.

– Если что-то не так, ты только скажи…

– Все так.

Где-то в доме выключили громыхавшую вовсю музыку, и Нейт, почти не замечавший настойчивых басов бум-бокса, окунулся в наступившую тишину.

Он перекатился на спину и уставился в потолок. Хотелось выйти, побыть на свежем воздухе. Ему нравилась квартира Ханны, но не очень нравилась спальня. На стоящем отдельно большом зеркале в деревянной раме висели шарфики, пояски и прочие женские вещицы, распространявшие всевозможные искусственные цветочные ароматы. Сам вид этой комнаты действовал угнетающе, вызывая в памяти дом учительницы музыки, вдовы-квакерши с длинной седой косой – дом, куда он ходил в детстве брать уроки игры на пианино и где всегда стоял спертый запах. Был еще встроенный шкаф, тесное пространство, заполненное болтающимися одеждами, стопками джинсов и свитеров по углам и висящими на дверях прозрачными пластиковыми мешками, забитыми сапожками, туфельками и кедами. Иногда этот шкаф мерещился наяву, воплощая в себе многое из того, что отвращало его от женщин: банальность, косность, материализм, суматошливость.

А еще он невзлюбил декоративные плисовые подушечки, одна из которых лежала в данный момент у него под плечом.

Хотелось встать, выйти в прохладную ночь, вернуться в свою квартиру и забраться в свою постель, одному, с книгой или, при желании, с порнушкой на компьютере. Почему ей это надо – быть такой несексуальной, такой жалкой, как побитая собака? И как, черт возьми, ему положено чувствовать себя при этом? Но он знал: попытка уйти обернется серьезными последствиями. Единственный способ гарантированно избежать сцены – «что не так? почему ты расстроился?» – остаться и вести себя как ни в чем не бывало. Обнять и затихнуть. Да и какая разница? Скоро он уснет, а потом наступит утро.

Нейт отбросил подушечку и обнял и притянул к себе Ханну.

– Ты хорошо пахнешь…

Он не знал, кто уснет первым, и это означало, что, скорее всего, она будет второй.

– Ух ты, кале[64], – сказала Кара. – А вот в Балтиморе кале было не найти.

Нейт, Ханна и Марк сочувственно улыбнулись. Они сидели на заднем дворике нового, модного ресторана, работавшего по принципу «с фермы на стол». Встреча проходила под девизом «двойное свидание». Стоял приятный сентябрьский вечер. Дворик освещался висячими фонариками и был обставлен жиденькими на вид деревянными столами и скамейками.

Подошедший официант предложил на выбор несколько блюд с ранними овощами. Выряженный в клетчатую рубашку и брюки с завышенной талией молодой человек напоминал Нейту не столько фермера, сколько пугало.

Когда официант удалился, Нейт оторвал кусочек хрустящей корочки от лепешки.

– Как у тебя с поисками работы? – спросил он у Кары.

Она отложила меню.

– Ужасно. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Все мои сверстники в таком же положении – предлагаемая работа не соответствует их квалификации. Пойти в колл-центр? Отвечать на звонки? – Она покачала головой. – Работа – это настоящая проблема.

Нейт пробормотал нечто, что могло сойти за сочувствие.

– Ее диссертация по Бодрийяру заняла первое место на отделении компаративной литературы в Стэнфорде, – сообщил Марк.

– Правда?

Поймав взгляд Ханны, Нейт по его выражению понял, что Кара раздражает ее не меньше, чем его самого. Он нашел под столом ее руку, вжал пальцы в ладонь и провел большим по костяшкам.

После так и не состоявшегося разговора на тему минета неделю назад Нейт несколько дней избегал ее, ссылаясь на занятость и усталость. Он понимал, что досадует понапрасну, несправедливо, но хотел избавиться от неприятного воспоминания, гнетущего чувства, охватившего его в квартире Ханны. И, в общем-то, оно ушло. Может быть, теперь они будут видеться немного реже, чем раньше, но это же вполне объяснимо – так всегда и бывает…

Официант принес напитки. Кара заговорила о видеоиграх. Их растущая популярность не сулит Америке ничего хорошего. Упомянув Европу, она печально вздохнула, словно там молодежь ни в какие видеоигры не играла.

– Трудно сказать, – пожала плечами Ханна. – Я знаю людей, которые очень увлекаются видеоиграми и для которых это увлечение – отнюдь не самое плохое. Я к тому, что они хотя бы не причиняют зла другим. По крайней мере, чем-то заняты, – она помолчала. – Хотя, может быть, это только мне так не везет на знакомых.

Нейт фыркнул.

Кара отреагировала не сразу. Лицо ее запаздывало со сменой выражений, как старые часы, за циферблатом которых крутились тяжелые колесики. Прошли секунды, прежде чем брови и губы изобразили некоторую растерянность.

– Наверно, можно и так посмотреть, – протянула она.

Марк тут же поспешил вступить с разъяснением, что аргумент Ханны состоит в «отвлечении от худшего».

– Вообще-то есть немало свидетельств того, что люди в наше время менее склонны к насилию, чем раньше.

Едва сказав это, Марк понял, что, по сути, поддержал противоположную сторону, и с беспокойством посмотрел на Кару. Наблюдавший за другом Нейт распознал в его взгляде тревогу человека, получающего допуск к телу только при соблюдении определенных условий. Бедняга Марк.

– Я и не говорю, что жестокими становятся из-за видеоигр, – обидчиво возразила Кара.

Нейту вдруг стало жаль ее. Симпатичная, сдержанная, неглупая, Кара лишь недавно вступила во взрослую жизнь и, конечно, до сих пор повторяла мнения и придерживалась взглядов, популярных в школе. Со временем она поймет и примет тон Нью-Йорка. Избавится от провинциальности. Симпатичная, сдержанная, неглупая – с таким набором можно далеко пойти, ведь если раньше у нее не было связей, то теперь, когда она начала встречаться с Марком, связи появятся…

Мимо – с пустыми руками – шустро проскользнул официант. Нейт с трудом подавил зевок. Время здесь словно замедлило ход. В компании Кары даже Марк вел себя по-другому. Его чувство юмора как будто притупилось – пользоваться им и одновременно сохранять благорасположение Кары не получалось.