Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова

обитает Хозяин кладбища, ведь это погост советского времени, склепов старинных здесь нет, только могилы с деревянными, да железными крестами. Погостник ждал Никиту, расположившись на мраморной плите с громоздким камнем. — Н-да надо же кого интересно в такой могиле похоронили, может председателя какого местного, — подумал Никита с нездоровым любопытством, хотя вот надо ли ему эта информация прямо сейчас.

Погостник сидел как на троне, облокотившись на могильный камень, а вот балахона с капюшоном у него не было, Никита аж как-то странно крякнул от удивления и такого разрыва шаблона. На Хозяине кладбище из темного серого тумана был соткан вполне узнаваемый костюм советского периода знакомый Никите по фильмам, туман начинался облаком от ног поднимался выше становясь компактней создавая фигуру Погостника, и заканчиваясь над головой, завершал облик Хозяина. А вот глаза Хозяина кладбища привычно горели рубиновыми огнями, что диковато смотрелось в приложении к лицу простого мужика с носом картошкой, лохматыми бровями и большим ртом. Черты лица, сотканные из серого тумана плыли, но образ сохраняли твердо. Да и сам туман был явно живым, неприятным даже на взгляд.

Никита поклонился, — доброй ночи тебе Погостник, и не удержавшись снова уставился на Погостника с удивлением, хоть и понимая, что это не вежливо, но….

— И тебе не хворать, — ответил Погостник погладив себя по серой лысине огромной лапой с когтями.

Никиту передернуло от такого диссонанса образа и Погостник это заметил. — Не нравится мой облик тебе, — засмеялся Погостник, так словно заскрежетал стеклом по стеклу, — а я вот такой, ни на кого не похож, и кладбище мое тоже до недавнего времени было не совсем традиционным.

— М — м — м, не то что бы, — растерялся Никита и пожал плечами, — думал вы все похожи, а такого как вы вижу то второй раз в жизни, хотя что скрывать удивлен, необычно.

— Вот значит ты какой, изгой охотник Никита, — произнес Погостник, — ты тоже необычен для охотника, тоже диковинка.

От его ржавого голоса у Никиты скрутило желудок от страха, но он выпрямился и посмотрел прямо на Погостника, — не помню, что бы я представлялся вам по имени, — произнес он спокойно.

— Мы хоть и в Сибири живем, а не дикие же, а про тебя столько слухов ходит и что ты здесь осел тоже уже давно ни для кого ни тайна, — произнес Погостник явно веселясь над Никитой.

— Я может и изгнанник, но работу свою знаю, и не позволю твоим призракам пугать живущих здесь людей, — произнес Никита твердо.

— Людей, надо же, защищаешь отбросы общества, такие же, как и ты сам, — проскрипел насмешливо Погостник, — не сильно ли замахнулся на мои владения.

— Владения тебе не я определил, — ответил Никита, — сам знаешь, на сколько, твоя власть простирается, — перешел Никита на ты, решив, что достаточно уже побыл вежливым, пора к грубости переходить. — А избавишься от меня, так сразу же другие придут охотники, не изгои, слишком тут много темного вокруг, и договариваться с тобой никто уже не будет.

— Ну как сказать, — протянул Погостник, — может и так, может и нет, но лишнее и мне не надо, но услугу с тебя стребую и только потому, что ты с уважением пришел.

— Какую услугу, — разозлился Никита, он то уже приготовился к войне, — Теперь ты Хозяин полноценного кладбища со всеми древними традициями и укладом и все благодаря мне.

— А, может мне нравилось быть таким вот неповторимым, а что услуга мне, так это и в твоих интересах тоже. — Не бойся, — ничего такого, — снова засмеялся Погостник, и от его смеха Никиту чуть не вывернуло. — Приведешь кладбище в порядок, негоже мне быть хуже остальных, а уж если себя людьми считаете, то и это место обиходить надо. — И вернешь мне мое, больше мне ничего пока от тебя не надо.

— С уборкой то понятно, я тоже об этом думал, и сделаю, а вот… — Что ваше вернуть нужно, не понимаю, — спросил Никита.

— Упыриха у тебя в селе, я ее и пытался обратно к себе получить. — Успела улизнуть она и спрятаться, знаю где она и взять ее не могу, нет моей власти над ней там, где она прячется.

— Как это, у тебя же не было границ, и ты ее мог забрать давно, — Никита уже понял, что Погостник говорит о пропавшей девушке в странном доме, что зовут странным. — Она же вроде пропавшей считается, а если ее не хоронили, то и она вроде как не твоя, это я просто уточняю.

— Тут все непросто, ты видел дом и как я понял ты с ним еще не разобрался, поэтому и расскажу, а тебе уже решать, как за эту задачку браться. — Вместо села этого лес был, с поляной, да непростой капище это было в древности еще, даже я не слышал каким богам там молились, но что темных это и к гадалке не ходи. — Первые жители села белорусами были в основном, а беглянка то хохлуша и не простая, ее семья тоже беглая была от охотников кстати. — И хоть время было советское, но среди народа были «знающие». — Они, когда лес вырубали под дома, решили, что эту поляну оставят незаселенной, видишь ли перенести строительство или как-то его остановить, у них не было возможности. — Капище было древним, и они надеялись, что если его не трогать, то и не проснется тот, — кто там спит. — Так бы и получилось, но был у нас глуповатый, но активный паренек, Иваном его звали, услышал как-то разговоры стариков и решил доказать, что все это глупости и стал дом на этом месте ставить. — Когда дом ставить стали, Иван решил сразу яму под погреб сделать, да не просто яму, а подвал основательный, чтоб в полный рост ходить, даже не подумав зачем ему это, с того и началось. — Видишь ли если бы он просто поставил дом с небольшим погребком как у всех ничего бы и не было, видно своими действиями он разбудил сущность что там обитала, и она уже до строительства руководила им, направляла в действиях. — При жизни я был не особым рассказчиком, — Погостник в извиняющем жесте развел руки, — да и сейчас не стал лучше, пытаюсь как могу все объяснить, рассказать.

Никита закивал головой что все понимает и тоже жестом попросил продолжить рассказ.

— Мм, когда трактор ковшом стал копать глубокий подвал, нашли много костей, человеческих и звериных, они тоже здесь закопаны, но рассказать про них ничего не могу, душ с ними в нагрузку не прилагалось. — Стали старики Ивана