Охота на Санитара - Андрей Кивинов

– А-а, это ты! Нормально спалось, Артур Альбертович. С комфортом. А вот ты, наверное, бессоницей мучился?

– Слышь, адвокат… Ты уже понял, зачем я звоню?

– Наверное, возникло желание принести извинения за вчерашнее? Я человек, конечно, не злопамятный, но спустить подобное просто так не могу. Приезжай ко мне в офис, потолкуем. Определим штрафные санкции.

– Какой ты стал борзый!

– Сомневаюсь, что дальнейший разговор в таком ключе доставит мне… э-э-э… удовольствие.

– Перетопчешься.

– Разве?

– Послушай, адвокатишка, если с моей девушкой что-то случится, ты лично за это ответишь. А сейчас свяжи меня с Санитаром.

– С кем? Артур, я не имею никакого отношения к медицине…

– Ты все прекрасно понял. Как ему позвонить?

– Понятия не имею. – Трубоукладчиков насладился паузой, а потом сказал более мягким голосом: – Желания клиентов для меня, закон. Поскольку договор об оказании юридической помощи мы до сих пор не расторгли, то я постараюсь помочь. Гарантировать ничего не могу, особенно в свете вчерашних событий. Не хотите хотя бы извиниться?

– Сказал бы я, чего хочу!

– Умерьте свои амбиции, молодой человек. Вчера у вас получилось застигнуть меня врасплох, но могу твердо уверить, что такого больше… э-э-э… не повторится. Слишком многие люди слишком часто пытались меня унизить, так что я хорошо учусь на ошибках, Артур Альбертович. А вот вам, похоже, нравится наступать на старые грабли. Я попытаюсь навести для вас кое-какие справки. Куда мне можно перезвонить?

Машинально Артур опустил взгляд на аппарат, вокруг диска которого красным маркером был записан номер, и чуть его не назвал, но вовремя спохватился, перекинул трубку из одной руки в другую и произнес:

– Я сам тебя найду через пятнадцать минут.

– Это несерьезно. Чтобы хоть как-то уладить вашу проблему, мне потребуется гораздо больше времени, так что не надо надоедать, названивая каждые четверть часа. Удачи желать не стану… Хотя мне бы хотелось, чтобы вы увиделись со своей девушкой.

Трубоукладчиков дал отбой, Заваров положил трубку и потер взмокшую шею.

– Что он сказал? – Весь разговор Шмелев простоял рядом, но не разобрал ни одного слова; подорвавшись на самодельном чеченском ВУ, он не только лишился ноги, но и почти оглох на правое ухо.

– Сказал, что постарается. Ему нужно несколько часов…

– Специально тянут время, – понимающе кивнул Шмель. – Хотят измотать ожиданием. И не оставили, видимо, надежды отыскать тебя своими силами.

– Если те менты узнали твой адрес… – Не договорив, Артур многозначительно взглянул на сослуживца, и тот ухмыльнулся:

– Как бы я этого хотел! Здесь есть, чем их встретить. Что, пошли осмотрим арсенал?

Не успели они дойти до конца коридора, как навстречу им из кухни вынырнул белобрысый худощавый паренек лет двадцати от роду, в грязном свитере и «трениках» с отвисшими коленями.

– Добрый день, Антон Иваныч, – подобострастно приветствовал он, прижавшись к стенке.

Шмелев не ответил, только сказал Заварову, когда они прошли мимо парня:

– Наркоман местный. Наркоман и ворюга. Ненавижу таких…

Парень услышал эти слова и посмотрел в спины уходящих мужчин с таким выражением, что, обернись они, многое стало бы ясно.

Но они не обернулись. Вышли на улицу и пошли к гаражу, чтобы подобрать необходимое снаряжение для встречи с бандитами.

Часы показывали 11.13.

Четверг, 19 октября

Рабочий день давно закончился, время приближалось к семи часам вечера. Они сидели в своем кабинете, вернувшись от Катышева, который провел небольшую «летучку» по итогам розыска Заварова. Начальник был недоволен:

– Мы так много знаем, что осталась мелочь: установить, где именно он отсиживается. Он и его подруга.

– Скорее всего, она действительно в руках бандитов.

– Что-то мешает мне в это поверить. Наверное, простой здравый смысл. – Катышев придавил кулаком ворох телетайпных распечаток, загромождающих его письменный стол: – Ориентировки на Заварова, на машину Шмелева, на Свету… Господа, вы не забыли, что писать бумажки должен следователь, а наша работа заключается несколько в другом?

– В течение дня мы отработали почти все связи разыскиваемого…

– Значит, проделали это недостаточно грамотно. Что еще можно сказать? Он ведь не у посторонних отсиживается и не в гостинице…

– Со знакомыми Светланы тоже встречались.

Катышев махнул рукой, давая понять, что не нуждается в разъяснениях и отговорках, а ждет положительного результата, которого пока не видно даже в отдаленной перспективе. Конструктивных идей у шефа не было. Он и сам это знал, а потому, еще несколько минут пораспекав подчиненных за нерадивость и отсутствие оперативной смекалки, махнул рукой:

– Сами все прекрасно понимаете. Дергайте меня сразу, как только появятся новости.

Когда пришли в кабинет, Волгин первым делом позвонил в барак на Заповедной, спросил своего негласного помощника.

– А он куда-то ушел, – не задумываясь, ответила женщина, которой Волгин не знал, и можно было только гадать, видела она это своими глазами или, поленившись идти звать соседа, просто придумала. – Наверное, теперь уже вечером будет. Перезвоните, не стесняйтесь. У нас тут долго не спят.

– А сейчас – еще не вечер? – усмехнулся Акулов, слышавший весь разговор. – На Заповедной другое измерение времени?

– Оно там просто остановилось. Ты не обратил на это внимание, когда мы приезжали утром?

Спустя десять минут, когда Сергей набрал тот же номер, к телефону никто не подошел.

Выпили кофе, перекурили. Говорить не хотелось. По делу обсудили все, что возможно, а посторонние темы не интересовали.

Подал голос пейджер Акулова. Андрей прочитал сообщение, вздохнул и потянулся к телефону. Нажимая кнопки, пояснил для напарника:

– Маша…

Волгин поднялся из-за стола, размял ноги. Пройдя через кабинет по диагонали, встал у окна, выходящего во внутренний двор управления. Помещение было слишком мало для того, чтобы можно было где-нибудь пристроиться, не мешая личному разговору.

– Алло, это я… Не знаю. Может, скоро и соберусь. Ты же сама понимаешь…

И фразы Андрея, и интонации, с которыми он их произносил, были знакомы до боли. В течение десяти лет, когда Волгин был женат и работал в милиции, он сам частенько говорил то же самое. Правда, его гражданская супруга была человеком сугубо штатским и, когда миновали первые месяцы совместной жизни, напрочь отказывалась понимать необходимость каждодневного «зависания» на работе после того, как смена закончилась. Ни рассказы Сергея, ни кинофильмы с книгами не помогали. «Ты уходишь на свою дурацкую службу в понедельник утром, а возвращаешься поздно вечером в пятницу, пьяный и вымотанный. В субботу отсыпаешься и смотришь телевизор, а с самого утра воскресенья начинаешь готовиться к новой неделе. Я понимаю, такое можно терпеть месяц, когда у вас действительно случилось что-то важное. Но постоянно?..» Теперь казалось странным, что их семейный союз просуществовал довольно долго и развалился не в самые трудные годы, а в тот период, когда все, казалось бы, наладилось. Сергей уволился из органов, нашел спокойную высокооплачиваемую работу. Появился достаток, они наконец смогли совместно проводить время не меньше, чем все нормальные семьи. Волгин, которому перевалило за тридцать, стал задумываться о ребенке. И именно тогда все рассыпалось. Татьяна подалась в бизнес, где за короткий срок сумела добиться впечатляющих успехов. Сергей, махнув на заработки и спокойствие, вернулся к прежней работе, осенью девяносто шестого восстановившись в милиции. Ни он, ни она так и не нашли себе новой пары. Стало ли им лучше поодиночке? Скорее всего, нет. Но сделать первым шаг назад никто не решался. Иногда они перезванивались, реже – встречались на нейтральной территории. Расставаясь после таких встреч, оба чувствовали себя тоскливо. Широко улыбались, желали друг другу всяческих благ и шли из ресторана к разным машинам с таким видом, как будто каждого из них дома ожидала семья.