Сын синеглазой ведьмы - Георгий Смородинский

— Это как? — удивленно выдохнула Аста.

— Да вот так, — пожал плечами боец. — Просто взяла и исчезла. Она же, когда к ограде подошла, ростом стала выше конного рыцаря. Руку в нашу сторону протянула и захихикала, как малый ребёнок. Тут мы не выдержали и стали стрелять, ну и орали, да, не без этого. Да и как не орать, если эта тварь сначала в одном месте стоит, а потом сразу в другом. Попади в нее попробуй, после такого.

— Да, ночка веселая выдалась — не поспоришь, — Зод усмехнулся и скосил взгляд на рассказчика. — Я проснулся — и понять ничего не могу. Часовые орут, кони ржут, но все, вроде бы, целые и, самое главное — трезвые. Посмотрел на улицу, а там эта тварь стоит на тоненьких ножках, раскачивается и что-то неразборчивое бормочет. Причем это бормотание словно сразу появлялось у нас в головах — липкое, тягучее, неприятное. — Рыцарь поморщился и, поправив ножны, посмотрел подруге в глаза. — Смех смехом, но нам тогда было не очень-то весело. Ведь до утра к той твари еще две откуда-то подошли. Мы немного еще постреляли, но без толку. Если и попали, то никакого видимого урона не нанесли, ну а подходить ближе не стали. На территорию храма твари не лезли, и ладно. Ну а мы так до утра и сидели, сжимая оружие и слушая, как эти жабы хихикают. Спасибо Темной, что защитила и не дала сгинуть, а то, что у меня треть ребят из того похода седыми вернулась — так то ерунда. Главное, что ни один не погиб.

Да, все верно. Во всех уставах и наставлениях говорилось, что в бой с неизвестным противником нужно вступать только в том случае, если других вариантов не остается. Всем братьям это вбивали в голову с детства, но все равно находились «герои». Особенно много их было среди имперской знати, тех, кого воспитывали благородные родители. Зод же, как и она, сирота, а для воспитанников Ордена «братство» и «устав» — это не просто слова. Поэтому рисковать жизнями своих бойцов комтур не станет. Не зря же Моне назначил его командиром в этот поход.

— Интересная история… — Аста покачала головой и снова посмотрела на товарища. — Слушай, а что с этим Айзеком? Он-то что делал все это время?

— Да откуда же я знаю? — пожал плечами Зод. — Мы не стали его задерживать. С Вакией у нас вражды не было, и к тому же парень нам и правда помог. Передал только с ним письмо Одноглазому Медведю и…

— Что?! — неверяще поморщилась Аста. — Так старый авантюрист все-таки жив?

— Выходит, что так, — кивнул Зод. — Геба даже Погань забрать не смогла. По словам Айзека, он там не последний человек в окружении герцога. Так что, если соберёшься в Вакию…

— Да нет уж, спасибо, — Аста улыбнулась и кивнула в сторону Барна, до которого осталось ехать не больше полутора лиг. — Давай рассказывай, что случилось дальше?

Известие о том, что учитель жив, было самой лучшей новостью за сегодняшний день, ведь все его считали погибшим. Геб по кличке Медведь в Ордене не состоял, но какое-то время жил при храме, обучая подрастающее поколение основам владения мечом. Вакиец по рождению, со смуглой, обожженной кожей, весь в шрамах, с повязкой на левом глазу, Медведь казался ей героем древних легенд. Оружием Геб владел лучше любого мечника Джарты, и это именно он настоял на её обучении. А ещё он рассказывал чудесные истории о своих путешествиях и однажды даже подарил ученице деревянную куклу. Кривую и страшную, но Аста хранит её до сих пор. Бродяга и авантюрист по натуре, он не мог долго сидеть на одном месте и однажды просто ушёл, не прощаясь и никому ничего не сказав. Чуть позже кто-то из тех ребят, что ходили в Погань, пустил слух, что Геб сгинул в Проклятой земле…

— Да там ничего больше интересного не происходило, — продолжил Зод, не отрывая взгляда от недалекого города. — К утру твари ушли, и больше мы никого там не видели. Книги собирали пару дней из-за того, что долго не могли найти опись. Обратно добирались той же дорогой. Вот, собственно, и все. — Зод пожал плечами и с сожалением резюмировал: — Не знаю, но мне кажется, мы слишком мало уделяем внимания Погани. Этот твой алхимик прав: врага нужно изучать, а мы сейчас как слепые котята…

— Если бы мы могли что-то решать… — Аста вздохнула и отвела взгляд. — Ну а те, кто может, сидят в столице империи. Наверное, об этом стоит поговорить с племянником императора, но подозреваю, что нас он вряд ли услышит.

Зод прав, в Ордене слишком мало знают о Погани. Казалось бы, двадцать оборотов прошло, но в Лоране до сих пор не выработали никакой внятной стратегии. Все эти гарнизоны на границе — полная ерунда. Сидя в защите, войны не выиграть. Возможно, в столице все так спокойны, потому что империя практически не потеряла своих территорий? Но Погань же все равно сама себя не сожрет! А если случится прорыв, крови прольётся столько, что и Темные Времена покажутся добрыми сказками. Да что там говорить, она и сама ещё пару дней назад считала, что все идёт правильно, но сейчас…

Возможно, следует поговорить с Фарисом о том, чтобы церковь признала алхимика душевнобольным? Ну не похож он на врага — с какой стороны ни глянь. Оставить его при храме, и пусть себе экспериментирует под присмотром. Аббат ведь не идиот и тоже все понимает. Ну нельзя бороться с Хаосом, казня тех, кто его изучает! И ведь Освальд такой не один! Скольких еще отправят на эшафот? Сколько империя потеряет ученых?

Главная проблема в том, что некоторые законы устарели и их давно уже пора менять, но как донести это до императора? Поднять вопрос на общем собрании? Но следующий Генеральный капитул только через два года, а за это время может произойти что угодно! Наверное, все-таки стоит попробовать пообщаться с племянником императора. Даже если этот Эрг Снори и правда такой урод, как считает Фарис, то это не означает, что ему наплевать на империю. Решено! Она попытается донести до посланника свои выводы, а дальше посмотрим по результату. В любом случае сидеть и просто ждать капитула нельзя, ведь боги помогают тем, кто сам себе помогает.

Городом Барн назывался только из-за железного рудника, на котором в хорошие годы трудились сотни рабочих из Джарты и ее ближайших окрестностей. Меньше ста домов, большинство из которых — старые одноэтажные бараки, жались друг к другу вдоль трех нешироких улиц. Окружавшая город стена в высоту достигала примерно двух человеческих ростов и выполняла скорее декоративную функцию, поскольку не имела ни башен, ни зубцов для защиты стрелков.

Возле северных ворот скучали двое солдат в светлых зачарованных кирасах. При виде приближающегося отряда они быстро надели шлемы, подобрали копья и изобразили из себя часовых. Когда же до ворот оставалось не больше нескольких десятков шагов и стало видно, кто пожаловал в гости, лица обоих бойцов вытянулись, а во взглядах появилась обреченность. Зода в войсках считали отпетым служакой и старались не попадаться ему лишний раз на глаза — а тут без шлемов, да с прислоненным к стене оружием… Впрочем, комтур, очевидно, занятый теми же размышлениями, что и кирия, не обратил на такое вопиющее нарушение дисциплины ровным счетом никакого внимания. Остановив отряд, он выехал вперед и коротко пробасил:

— Где найти командора Хейгена?

Солдат, выглядевший чуть постарше напарника, был, видимо, не готов к такому позитивному повороту. Шагнув вперед, он хлопнул глазами, закрыл и открыл рот, затем сглотнул и наконец нашел в себе силы ответить: