Пирамиды Наполеона - Уильям Дитрих

— Вы осмеливаетесь обвинять меня? Я могу приказать расстрелять вас!

— А я могу переломать ваши хлипкие кости, до того как вы успеете…

Их спор мгновенно прервался благодаря шумному прибытию бин Садра и полудюжины его тюрбаноголовых приспешников, осадивших лошадей прямо перед разъяренными генералами. Улучив момент, Клебер утащил вспыльчивого Дюма с глаз долой, предоставив Наполеону возможность обуздать собственную ярость. Мамелюкам удалось выставить нас дураками.

— В чем дело, эфенди?

Нижняя часть лица этого араба опять-таки была скрыта.

— Я нанял вас, чтобы вы держали бедуинов и мамелюков подальше от моих войск, — резко бросил Бонапарт. — Почему вы не отгоняете их?

— Потому что вы не платите нам обещанного вознаграждения. У меня накопился кувшин свежих ушей, да только нет желающих заплатить за них звонкой монетой. Мои люди — наемники, эфенди, и они перейдут на сторону мамелюков, если эти враги пообещают быстрее заплатить им.

— Ба! Да вы боитесь этих врагов.

— Я им завидую! Их генералы платят, когда обещают!

Бонапарт нахмурился и повернулся к Бертье, начальнику штаба.

— Почему ему не заплатили?

— У людей обычно пара ушей и пара рук, — проворчал Бертье. — Возникло разногласие по поводу того, сколько наших врагов они в действительности убили.

— Вы сомневаетесь в моей честности? — вскричал араб. — Я могу привозить вам языки и половые органы!

— Ради всего святого, — простонал Дюма. — Зачем мы связались с варварами?

Наполеон и Бертье начали тихо совещаться насчет размера выплаты.

Бин Садр раздраженно оглядел нашу компанию и вдруг увидел меня. Готов поклясться, что этот араб таращился на цепь на моей шее. Я также помрачнел, подозревая, что именно он подбросил змею ко мне в кровать. Потом его взгляд, переместившись на Астизу, полыхнул откровенной ненавистью. Девушка осталась невозмутимой. Действительно ли он был тем фонарщиком, который пытался выдать меня жандармам в Париже? Или я стал жертвой страха и игры воображения? В сущности, мне не удалось тогда, во Франции, толком разглядеть того человека.

— Все в порядке, — наконец сказал наш командующий. — Мы заплатим вам за проделанную работу. И удвоим оплату вашим людям после взятия Каира. А пока держите бедуинов подальше от нас.

Араб поклонился.

— Больше вас не потревожат эти шакалы, эфенди. Я вырву им глаза и заставлю самих проглотить их. Кастрирую их, как быков. Привяжу их кишки к лошадиным хвостам и буду гонять жеребцов по пустыне.

— Ладно, ладно. Распустите такие слухи.

Он отвернулся от араба, его негодование иссякло. Но выглядел он смущенным из-за своей яростной вспышки, и я заметил, что он мысленно корит себя за несдержанность. Бонапарт делал много ошибок, но редко повторял их.

Бин Садр, однако, еще не считал встречу законченной.

— Эфенди, наши лошади быстры, но ружья устарели. Может, вы снабдите нас также несколькими новыми ружьями?

Он показал на укороченные облегченные винтовки карабинеров Дюма.

— Как бы не так, — пробасил могучий кавалерист.

— Новые? — повторил Бонапарт. — У нас нет ничего лишнего.

— А как насчет того стрелка с его длинноствольной винтовкой? — Теперь араб показал на меня. — Я помню, как отлично он стрелял под стенами Александрии. Отдайте его мне, и мы вместе отправим в ад всех досаждающих вам дьяволов.

— Американца?

— Да, он умеет стрелять по бегущим жертвам.

Эта идея понравилась Наполеону, искавшему какого-то развлечения.

— Как вы на это смотрите, Гейдж? Хотите отправиться в путешествие с пустынным шейхом?

«С моим неудавшимся убийцей», — подумал я, но не сказал этого. Если я и хотел бы пообщаться с бин Садром, так только ради того, чтобы удавить его, предварительно допросив.

— Меня пригласили в поход как ученого, а не как снайпера, мой генерал. Мое место на корабле.

— Подальше от опасности? — с издевкой спросил бин Садр.

— Но в пределах дальности полета пули. Приходите при случае на речной берег, и вы увидите, как близко я могу оказаться, чтобы убить вас, фонарщик.

— Фонарщик? — удивился Наполеон.

— Ваш американец явно перегрелся, — сказал араб. — Ладно, торчите на своем корабле, считая себя в безопасности, думаю, вскоре вы найдете более полезное применение для своей винтовки. Может даже, вы еще пожалеете, что отказались от предложения Ахмеда бин Садра.

После этого, взяв у Бертье мешок денег, он взлетел на лошадь и ускакал.

От резкого движения ткань, прикрывавшая его лицо, слегка сместилась, и я мельком увидел его щеку. Там под сухой припаркой краснел воспаленный нарыв, и мне вспомнилось, что Астиза проколола именно эту щеку восковой фигурки.

* * *

Мы были уже на полпути к Каиру, когда стало известно, что мамелюкский правитель по имени Мурад-бей собрал войско, чтобы остановить наше продвижение. Бонапарт решил перехватить инициативу. И вот по его приказу вечером 12 июля французы отправились в неожиданный ночной поход к Шубра-Хиту, очередному городку, раскинувшемуся на берегу Нила. Появление французской армии на рассвете застало врасплох наспех собранное многотысячное воинство египтян, десятую часть которого составляла отборная кавалерия мамелюков, но большинство было неорганизованной толпой феллахов — египетских крестьян, вооруженных в основном дубинками. В смятении они беспорядочно кружили по берегу, видя, как французы выстраиваются боевым порядком, и мне вдруг подумалось, что эта толпа готова отступить без боя. Потом какой-то призыв заметно укрепил дух обороняющихся — видимо, энергично размахивающие руками командиры призвали их защитить родные нильские просторы — и они все-таки изготовились к сражению.

С борта стоявшего на якоре «Оленя» мне открывался отличный вид. Как только солнце позолотило восточный горизонт, французский военный оркестр грянул «Марсельезу», и ее мелодия долетела до нас над водами Нила. При звуках «Марсельезы» сердца французов, как обычно, затрепетали, вдохновляя их на подвиги. Все солдаты сразу подтянулись и с поразительной готовностью сплотили ряды ощетинившихся штыками квадратов, над которыми развевались на ветру полковые знамена. Такое построение требовало большой предварительной подготовки, но главной сложностью было сохранить порядок во время атаки, когда внешней шеренге солдат приходится полагаться только на поддержку стоящих сзади товарищей. Естественный инстинкт побуждает порой отступить, угрожая разрушить все построение, или, уклонившись от боя, бросить оружие и начать оттаскивать назад раненых. Поэтому задние ряды укомплектовывались сержантами и самыми крепкими ветеранами, чтобы удержать впереди стоящих солдат от трусливого малодушия. Однако хорошо натренированный и сплоченный квадрат являлся практически неприступным. Кавалерия мамелюков накручивала круги, пытаясь найти в нем слабое звено, но так и не смогла, такое французское построение явно сбивало врага с толку. Очевидно, эта битва должна была стать очередной демонстрацией превосходства огневой европейской мощи над средневековой арабской храбростью. В спокойном ожидании мы потягивали чай из египетский мяты, наблюдая, как розовая заря на горизонте сменяется утренней синевой.