И всё, что будет после… - Наталия Новаш

«Фиолетовый» сидел в прежней позе.

– Поищи ещё.

Пепка сел и, закрыв глаза, медленно шевелил губами.

– Есть!.. – произнёс он чуть слышно, но таким зловещим шёпотом и так удивлённо, что волосы на голове у Жоры зашевелились. Что-то произошло! Что-то было не так. – Есть… Но не поддаётся.

– Попробуй ещё раз! – настойчиво сказал «фиолетовый».

– Не может… этого быть… – в растерянности прошептал Пепка, и на Жору вдруг напала какая-то лихая удаль, какой-то пьяный дурацкий смех разбирал его изнутри. И было с чего, было! «Попались!» – подумал он, мысленно хохоча, и радостно закричал:

– Чего это не может быть?

– А того, – вдруг тихо ответил ему иностранец, открывая свой саквояж и вынув оттуда сверкающую штуковину, – того, что кто-то из вас может взять это так, как я.

Жора умолк, в страхе на него уставившись.

– …И того, что ваша эволюция почему-то зашла всё-таки так далеко… Настолько, что двое из вас… смогли управлять этим.

«Да что же здесь невозможного?» – подумал бы Жора ещё вчера и даже сегодня утром. Но помнил свой полёт в Шабанах…

– А?.. «Что же тут невозможного, в самом деле?» – пакостно передразнил Пепка точь-в-точь Жориным голосом. – «Почему, спрашивается, невозможно?» А вот не спросит же ведь, «почему»?! Сидит и не удивляется, стервец! У-у-у! – ткнул он Жоре в грудь пальцем. – Потому что знает… Руку ему всё-таки отрубить бы!..

– Разумеется, – равнодушно констатировал иностранец, – при загнивающем капиталистическом строе это было бы невозможно… При рабовладельческом строе тоже…

– А он у них тут какой? – хихикнул Пепка. – Другой что ли?

– По-другому он у них называется, Чесь!

– И делов-то… – пожал плечами шут.

– Па-дрругому! – радостно подхватила ворона. – Па-дррругому, даррагия тавррищи! Ворррованные брильянты!

– Пасодють вас, ой пасодють! – перекрестившись, запричитала цыганка.

– Не бойтесь, мамаша, мы нездешние! – отрапортовал Пепка – Нам не страшно! Видели, какая у нас машина? Фю-иь – и нету! А, вот, некоторым другим… – он замолк, посмотрев на Жору. – Нет! Взгляните-ка на него! – вдруг вскричал совершенно взбешённым голосом. – Не верит он нам с вами, шеф! Не верит… Оскорбился, видите ли! Докажите-ка вы ему!

– Чем характеризуется рабовладельческий строй? – невозмутимо произнёс иностранец, словно читал учебник. – Низким уровнем производительности труда…

– Низким уровнем жизни рабов… – с готовностью подхватил Пепка. – В школе ещё учили…

– И очень малой продолжительностью их жизни по сравнению с другими эпохами… Раб не свободен в выборе своего труда…

– Вот-вот, шеф, да и в «перестройку» у них не изменится ни черта, всем скажут: «Смирна-а! У нас теперь – рыночный капитализм!» Кто хочет денюжки заработать, идите на рынок торговать! И учителя, и профессора пошлют продавать бананы… если, мол, от голоду не желательно помереть… Все ж теперь у нас могут достойно заработать! На достойную, как им скажут, жизнь!

– Так чем же это не рабство? Да это всё равно, что на галерах…

– Ну, вы скажете, шеф…

– Да чем же это не рабский труд, если профессора вынуждают отказаться от своего призвания? В загнивающем Риме – рабы были, но и Эзопы среди них Эзопами оставались, а тут – все дружным шагом на базар!

– Как же, как же, шеф! «Перестройка» у нас – «демократия» и «свобода»! Ура!

Иностранец кивнул:

– Раб не свободен в выборе своего труда – не заинтересован в его результате, не может иметь цель в жизни…

– И поэтому живёт недолго…

– Что же мы имеем вокруг? – с видом экзаменатора заключил главный, взглянув на Жору. – Пора принимать решение…

– Татаро-монгольское иго… затормозило… – вяло промямлил Жора.

– Иго? – вскипел «фиолетовый». – Какое иго?… Вы спали, наверно, молодой человек, когда мы об этом говорили?!

– Да иго у вас началось лет за триста до прихода Батыя! Русское у вас было иго, а точней, татаро-московское – другого не было! Ещё до Ивана Грозного началось! А потом пошло – Хмельницкий, Петр Первый, Екатерина Вторая, Суворов…

– Дальше продолжать? – «фиолетовый» жестом остановил Пепку и с укором посмотрел на Жору.

– Дальше он сам знает, шеф. Но и эти достаточно полютовали! А ваши хреновы «белорусы» всех их в «герои» записали! Всех!

– И где в мире такое было? – посочувствовал «фиолетовый».

– Погодите, шеф, и не то будет! Помните? Они ещё «линию Сталина» придумают! Минск по кусочкам будут продавать!

– Это ты о чём, Чесь?

– Ну как же! После «перестройки», забыли? «А ты был на линии Сталина?» Тогда ж, в период «нью-белараша-васюков»!

– Акстись… – пробормотала цыганка. – Нешта вы нелюдская гаварыте…

– А вы что скажете, молодой человек? Отчего же вы так от Европы-то поотстали?

– Ну… Так крепостное право… помешало… Вековая отсталость и перегибы… – Он пытался вспомнить ещё что-то про коллективизацию из курса политэкономии, но с горечью и стыдом понимал, то ни одна из фраз не подходит.

– Безнадёжен! – равнодушно махнул рукой «фиолетовый».

– Нет, шеф, он нам не верит! – вздохнул Пепка. – Не верит он нам с вами, шеф!.. Вот они – результаты рукомахания! Очень правильно один из них сказал: страной дураков легче управлять, зато у неё нет будущего!

– Не наше дело разбираться в причинах. Наше дело – принимать решение…

– Ох-хо-хо… – вздохнул Пепка. – И зачем мне всё это надо?

– Какой у них средний уровень жизни мужчин? – спросил главный иностранец.

– Почему мужчин? – перебил Жора, и Пепка, изготовившись отвечать, обиженно на него глянул:

– Ну, знаете ли… Что же тут объяснять? Мы о смысле жизни сейчас говорим, молодой человек. Женщины и при царе Горохе, и при любом «светлом будущем» – без него прожить могут! Потому как при любой власти им детей приходится рожать. А вот мужчине цель в жизни, что ни говорите, нужна… Мужчины долго живут лишь тогда, когда имеют цель в жизни…

– Которой никогда не бывает у раба.

– Довольного своим рабством, – уточнил «фиолетовый», кивнув шофёру. – Цель в жизни можно иметь только тогда, когда есть свобода выбора… своей деятельности, а другим словом – труда. Когда он не рабский, а свободный, не из-под палки, и не десять начальников над тобой, и ни орда чиновников лицензию требуют каждый год, и каждому – плати… а когда человек сам за себя отвечает… Так на каком они месте в мире?

«Ну… На третьем?.. – с сомнением подумал Жора. – Нет… Всё ж, наверное, на четвёртом?»

– На сто тридцать третьем, – без всяких эмоций сообщил Пепка. – А точней, если отбросить статистические выкрутасы – на третьем с конца… не считая папуасов.