Серебро на крови - Даша Пар

Будущее предопределено, смирись с этим Фрида и постарайся выжить.

***

Поместье встретило гробовой тишиной. Здесь было пусто, как в покинутом городе. Не ощущалось присутствие людей, как будто их здесь никогда и не было.

Поставив байк на подножку, стянула с головы шлем и прислушалась. Ничего не слышно. Только в отдалении пение птиц да ветер, тянувший от самого Нью-Йорка белые тучи, заставлял шелестеть листья деревьев. Как от дурного предчувствия, по телу прошёл озноб, отчего передёрнула плечами.

Слезла с байка, потянулась, оттягивая момент, когда нужно будет открыть дверь и войти внутрь. Нахлынуло нестерпимое желание: пусть там никого не будет. Пусть мне не придётся принимать решение. Пусть мне нужно будет гнать во весь опор обратно в заброшенный город к Таю, пытаясь обогнать надвигающиеся сумерки. Это желание было таким сильным, что зажмурилась, пытаясь успокоить невыносимую чувствительность сердца. Так нельзя.

Поэтому открыла глаза и подошла к входным дверям. Протянула руку и, с секундной заминкой, потянула ручку на себя.

В доме было пусто. Чувство покинутости отражало недобрые предчувствия, возникшие на улице.

Как же здесь тихо! Так тихо в последний раз было тогда, когда только появилась в поместье. Первые день — меня не хотели напугать. А теперь наоборот — отсутствие людей пугает. Мой путь пролегал из комнаты в комнату, через библиотеку, несколько гостиных, обеденных залов, кухни. Я обошла все комнаты первого этажа и поднялась на второй. Комната за комнатой, дверь за дверью. И каждый раз сердце обмирало от страха — кого могу здесь найти? Если ли хоть кто-нибудь?

Есть.

Последняя комната, в которую вошла, была не пустой. Моя комната, её приберегла напоследок. И её открывала с самым большим страхом, потому что знала, что если кого-нибудь смогу найти в этом пустынном доме, так это будет он. А я знаю, что он принесёт мне.

— Маркус, — на выдохе восклицаю его имя, замирая в дверях.

Он стоит ко мне спиной, отчего его фигура погружена во мрак на фоне открытых окон. Длинные невесомые занавески развеваются на ветру, то поглощая мужчину, то расходясь в стороны. Так он похож на чёрного ангела с белыми крыльями, но я знаю — ангелов не существует. И он не будет добрым.

В его руках тлеет сигарета, Маркус молчит, никак не показывая, что происходит. А мне хочется кричать, ведь то, как он ведёт себя страшнее любого другого проявления гнева. Меня ждёт наказание и от этого покрываюсь липким потом.

— Когда ты попала сюда, я рассказал тебе историю нашей жизни, — его слова звучали глухо, как будто нас разделяет толстое стекло. Стук моего сердца перебивал его голос, и я не могла ничего с этим поделать.

— Ты отказывалась мне верить и я не стал настаивать, понимая, что тебе нужно время прийти в себя. И в какой-то момент начинало казаться, что ты созрела. Всё было хорошо — ты принимала жизнь, ни на что не жалуясь. Я не пытался сделать из тебя ту, какой ты была раньше, Фрида. Понимал, что такое отношение будет губительно для нас обоих. Я не навязывал тебе своё общество, не удерживал силой, давал всё, что ты хочешь. Всё, о чём я просил тебя — оставаться в поместье, потому что знал насколько опасен мир за пределами этого дома. Я каждый день сталкиваюсь с такими вещами, что волосы встают дыбом даже у вампира от того, что творят люди друг с другом. Ты была несчастлива, Фрида? — он стряхнул пепел с сигареты на пол и затянулся. — Нет, не была. Ведь у тебя был я.

Мужчина развернулся и я отпрянула, натыкаясь на закрытую дверь. Маркус выглядел хуже и страшнее белых упырей. Цвет глаз изменился с зелёного на ярко-красный, он был в бешенстве. Черты лица исказила ярость, подобная бушующему урагану, вот-вот готовому разразиться за окнами спальни. Он смотрел на меня как на букашку, посмевшую встать у него на пути. Как будто я мерзость, которую и раздавить-то противно, не то, что убрать с дороги. В его глазах было столько презрения, что комната поплыла от слёз, готовых прочертить позорные дорожки по моим щекам. Я горела от страха и стыда, боясь того, что он со мной сделает.

— Я, Фрида! — гневно выпалил мужчина, прорываясь через мой страх, отчего сжалась, как от удара. — Тебе больше ничего в этом мире не должно быть нужно, Фрида! У тебя есть только я, запомни это! — он почти кричал, впечатывая в мой разум свои страшные слова. — А ты, дрянь, решила от меня сбежать. И куда же? В Нью-Йорка на встречу с упырями?!

— Нет! — закричала, не выдержав морального истязания. — Я не… Я просто хотела узнать, кто я! Мне это было нужно!

— Тогда почему ты всё проделала тайно, Фрида? — вкрадчиво, как змей, прошипел он. Мужчина с презрительной улыбкой покачал головой. — Ты так слаба и глупа, что даже не попробовала убедить меня в том, что тебе это нужно? Я единственный, кому в этом мире не наплевать на тебя, Фрида! Это я искал тебя, пытаясь спасти от Кроноса. Я позаботился о тебе, дал этот дом, дал всё, о чём тысячи выживших и не мечтают! А что ты сделала для меня, Фрида? Тайно, ночью, сбежала из поместья! Это твоя благодарность за всё то, что я для тебя сделал?

— Я не…

— И это всё, на что ты способна? — слышу иронию в его глазах и вижу, как огненное, красное пламя отступает, уступая место яркому свету зелёных глаз. Он успокаивается, кажется он понял, что я хотела ему сказать. — Мне жаль тебя, Фрида, но ты слабая. Обычная девчонка, наделённая необычной силой. Перефразируя известную поговорку: «ламиями не рождаются, ими становятся». К сожалению, но это не твой случай.

— Что ты сделаешь со мной? — прошептала, сглотнув и неотрывно следя за мужчиной.

— То, что нужно было сделать давным-давно — вылечу тебя, — он усмехается, а затем указывает на графин, стоящий на стеклянном столике возле одного из открытых окон. В графине прозрачная жидкость, а рядом пустой хрустальный бокал.

— Я не буду тебя ни к чему принуждать, Фрида. Я не злодей и не монстр, но и вытирать об себя ноги не позволю. Ты вернулась сюда, а значит у тебя есть весомые причины оставаться в этом доме. Но теперь всё будет по-другому. Отныне ты будешь жить по моим правилам, Фрида, иначе тебе не понравится то, что будет дальше. В этом графине яд, который заглушит твою вторую сторону. Каждую неделю ты будешь пить его, подавляя ламию внутри себя. Так ты будешь оставаться человеком, так мне будет удобнее изучать тебя, ведь ты не забыла, почему ты так важна, Фрида? Скажи, ты думала об этом, когда направилась в Нью-Йорк? Что-то мне подсказывает, что нет, — он покачал головой. — Выпей и я прощу тебя.

— Ты правда хочешь, чтобы я выпила это? — в горле пересохло и от этого голос прозвучал глухо.

Подошла к столику и взяла пустой бокал. Подняв на просвет, увидела, что с внутренней стороны он обсыпан белым порошком. Обернувшись, посмотрела на Маркуса. Невозмутим, вся страсть слетела как будто была наигранной. Всё это лишь игра моего воображения, он не способен испытывать сильные эмоции. Но может это иллюзия? Может на самом деле он ненавидит меня? И держит в угоду своим тайным мыслям. Может всё, что нас связывает это лишь цель восстановить баланс в этом мире. Такая благородная цель… она способна породить и менее естественные союзы. Интересно, какой я была раньше? Ведь очевидно — нынешняя я не устраивает его. Он ожидает чего-то другого, чего-то, что не могу ему дать. И от этого он так холоден, но в то же время заботлив. За всё это время он даже не поинтересовался судьбой тех, кого послал за мной. Как будто их судьба ему безразлична. Со мной он также поступит, когда перестану быть ему нужной?