Новый военный гуманизм. Уроки Косова - Ноам Хомский

«Джон Киган, очень авторитетный военный историк и редактор отдела обороны лондонской „Дейли телеграф“, на прошлой неделе благородно признал, что мог быть не прав, говоря, что одной лишь военно-воздушной мощью нельзя выиграть войну», — писал Энтони Льюис в своей победной оде «Когда похвала бывает заслуженной», воздающей триумфальные почести Клинтону. На левом полюсе мнений, в рамках допустимого несогласия, мог быть поставлен только один вопрос: успешны ли тактические приемы, используемые сильными мира сего? Иногда они выглядят неадекватными, как это было во Вьетнаме, когда спустя полтора года после начала войны Уолл-Стрит распорядился прекратить ее, поскольку она оказалась чересчур дорогостоящей, а Льюис благородно признал, что, хотя вмешательство США в данном случае представляло собой «неловкую попытку сделать как лучше», — еще один тезис, считающийся верным по определению и не требующий доказательств, — «к 1969 году почти всему миру, и в том числе большинству американцев, стало понятно, что интервенция явилась „трагической ошибкой“, что Соединенные Штаты неверно интерпретировали культурные и политические факторы, которые действуют в Индокитае, и что США находились в таком положении, которое не позволяло им навязать свое решение иначе как ценой величайших собственных потерь». Данное обстоятельство всегда служило аргументом против этой войны, объясняет Киган. Поэтому совсем необязательно прислушиваться к мнению многочисленной общественности, считающей, что война была не просто «ошибкой», а «в основе своей неверным и безнравственным» решением, — такая позиция тоже существовала на протяжении всех 1990-х годов, не получая открытого выражения[32].

Мнение большинства нельзя интерпретировать аналогично мнению элиты. Поэтому его численные показатели трактуются как свидетельствующие о. «предпочтении избежать тяжелой ноши, связанной с интервенциями на иностранные территории», — здесь речь идет о совсем иных «издержках», но по крайней мере звучит такая интерпретация вполне в духе общепринятой идеологии[33].

Киган действительно весьма информированный и авторитетный военный историк, и то, что он говорит, заслуживает внимания: «Победа, одержанная на Балканах военно-воздушными силами, является не просто победой НАТО или победой во имя „моральной причины“, из-за которой велась война. Это победа во имя нового миропорядка, провозглашенного Бушем по окончании войны в Персидском заливе, по поводу которого с тех пор звучало столько иронии… Если Милошевич действительно проиграл, то остальным потенциальным Милошевичам всего мира придется пересмотреть свои планы, [признав], что отныне на земле нет таких мест, жителей которых нельзя было бы подвергнуть столь же жестоким мучениям, какие в последние шесть недель пришлось испытать сербам. Из этого, вероятно, можно сделать вывод, что ни один разумный правитель теперь не выберет таких преступлений, за которые последует подобное наказание. Сегодня мировой порядок выглядит более защищенным, чем еще за день до начала бомбардировок».

Во время войны в Персидском заливе Киган объяснил, почему Англия столь охотно участвует в вашингтонских крестовых походах: «У Британии есть более чем двухсотлетняя традиция совершать военные походы за моря, сражаться с африканцами, китайцами, индийцами, арабами. Такие вещи британцы воспринимают как нечто само собой разумеющееся», и война в Заливе «благодаря британцам огласилась чрезвычайно знакомыми звуками имперских колоколов», поскольку так вообще принято вести войну — по крайней мере у тех, кто не выбирает «сознательного игнорирования»[34].

Наблюдения Кигана проницательны, но требуют некоторых толкований и комментариев. Безусловно, это был первый раз, когда военно-воздушные силы использовались для того, чтобы «разбомбить черномазых» до полной капитуляции. Но, как должны, наверное, понимать британские военные историки, славная победа 1999 года служит примером той самой стратегии, пионером которой после Первой мировой Войны стала Великобритания, применившая ее весьма безуспешно: тогда она уповала на воздушную мощь и отравляющие вещества, используя их с целью усмирить «непокорных арабов» и другие «нецивилизованные племена», вызвавшие гнев Уинстона Черчилля (отравляющие вещества уже применялись британскими вооруженными силами во время интервенции в Россию, причем, согласно отчетам высшего британского командования, довольно успешно)[35]. Однако средства, доступные в те времена, были примитивными, и современные технологии, несомненно, преодолели большинство их недостатков.

Оценку Кигана, наверное, можно считать реалистической, если понимать цели и значение нового мирового порядка так, как они изложены в важном документальном свидетельстве 90-х, которое, как правило, остается вне поля зрения исследователей (см. главу 6), и как они понимаются в контексте многочисленных эмпирических доказательств, позволяющих нам глубже осознать смысл выражения «Милошевичи всего мира». Касаясь только регион на вокруг Косова, критики обделяют вниманием глобальные операции по этнической чистке и другие дикие жестокости, творящиеся в пределах самого НАТО, в рамках европейской юрисдикции и при решающей и усиливающейся поддержке со стороны США, — причем в данном случае вовсе не в качестве яростного ответа на удары самых мощных вооруженных сил мира или на реальную угрозу нападения. Подобные преступления в условиях нового миропорядка вполне законны и, видимо, даже похвальны, как и все прочие зверства, совершаемые в соответствии с осознанными интересами правящих кругов цивилизованных государств и так регулярно, как это бывает необходимо. Такие факты, отнюдь не кажущиеся сомнительными, если не смотреть на них сквозь защитную пелену «сознательного игнорирования», доказывают, что в рамках «нового интернационализма… с грубым подавлением целых этнических групп» не просто можно «мириться», но и вполне допустимо ему активно способствовать, — в точности как при «старом интернационализме» «священного союза Европы», самих США и многих других наших выдающихся предшественников.

Вернемся к тому, как «выглядит мировой порядок» снаружи — для тех, кто находится за пределами цивилизованных государств, — а также изнутри, то есть с точки зрения его главных проектировщиков.

Другие исследователи тоже мыслят обобщенными категориями. «Воздушные удары НАТО, возможно, навсегда изменили старые правила ведения войны», — размышляет Филипп Стивене[36]. Любопытно слышать подобный комментарий от британского аналитика, которому едва ли незнакома британская история «резервирования за собой права бомбить черномазых», и который должен без труда понимать, почему пресса в бывших британских колониях советовала американским вооруженным силам, когда они творили массовые убийства на Филиппинах, продолжать «резню коренного населения на английский манер», с тем чтобы «заблудшие создания», оказывающие нам сопротивление, в конце концов «прониклись уважением к нашей силе», а затем сподобились осознать, что мы желаем им «свободы» и «счастья»[37]. Новые законы войны остаются законами старой европейской цивилизации, и нельзя говорить, что у них нет аналогов и предшественников.